– Ты и так в моей власти, – ответил Казандис. – Денег у меня тоже достаточно. Зачем мне торговаться с тобой?

– Но я могу дать вам намного больше денег, поверьте мне. Я дам вам миллион драхм и буду с вами, пока вы будете желать этого. Только не убивайте этого человека. Вы же сами говорили, что он не сможет найти эту пещеру.

– Я убил многих! – неприятно рассмеялся Казандис. – С какой стати я должен пожалеть именно его?!

Он приставил ружье к плечу и прицелился.

– Пощадите его, умоляю вас, пощадите! – взмолилась Афина. – Что мне предложить вам, чтобы вы… не совершили этого убийства?

У нее на мгновение перехватило от волнения дыхание, потом она с отчаянием проговорила:

– Ведь после этого убийства солдаты станут искать вас и обязательно найдут, где бы вы ни прятались. Вас повесят! Вам от них не скрыться!

– Они не найдут меня! – решительно заявил Казандис.

– Найдут! Обязательно найдут! – воскликнула Афина.

Бандит снова прицелился, и девушка, не видя Ориона, поняла, что он уже близко.

Казандис немного опустил ствол ружья, навел мушку на цель и положил на курок указательный палец.

– Нет! Не смейте! – в отчаянии крикнула Афина.

Она бросилась на Казандиса и попыталась вырвать ружье у него из рук.

Этого бандит не ожидал. Хотя девушка была значительно слабее, ей удалось обезоружить его. Ружье выскользнуло из рук разбойника. Он попытался снова схватить его, но в этот момент Афина, не отдавая себе отчета в том, что делает, толкнула его плечом. Казандис потерял равновесие и полетел вниз, сорвавшись со скалы. Раздался его грозный, злобный крик, и он навсегда скрылся из виду.

Теперь, когда фигура бандита не загораживала вход, в пещеру проник солнечный свет и буквально ослепил девушку.

Толкнув Казандиса, Афина сама потеряла равновесие и упала на пол, ошеломленная случившимся, не в силах пошевелиться.

Затем она с ужасом осознала, что только что убила человека. Убила человека!

Убила, желая ему смерти. Правда, все произошло так быстро, что было трудно понять, чего она действительно хотела и как все случилось.

Афина лежала на полу пещеры, тяжело дыша. Чувствуя, что не найдет в себе сил взглянуть вниз и увидеть останки человека, которого она лишила жизни, девушка села, прислонилась спиной к каменной стене и закрыла лицо руками.

Ей казалось, что все это кошмарный сон, от которого никак не удается очнуться. Все представлялось Афине абсолютно нереальным: страх, когда похититель, взвалив ее на плечо, тащил в горы, отвращение от близости Казандиса, страдание при мысли о том, что бандит застрелит Ориона.

Теперь Казандис мертв, и она виновата в его смерти.

Афина дрожала всем телом, но попыталась взять себя в руки и привести мысли в порядок. Но ее сердце колотилось как сумасшедшее, а в ушах стоял жуткий предсмертный вопль бандита.

Неожиданно, даже не отнимая рук от лица, она поняла, что кто-то вошел в пещеру.

На какое-то мгновение она оцепенела, не в силах даже вздохнуть. Затем Афина почувствовала, как Орион обнял ее и крепко прижал к себе.

– Все хорошо, моя дорогая, успокойся! – сказал он. – Все кончилось. С тобой ничего не случилось. Ты в безопасности.

– Я убила его! Орион… я убила… его!

Юноша еще крепче прижал ее к себе.

– Он… хотел… убить тебя… а я ничего не могла… предложить ему… я не могла остановить его.

– Он мертв, – тихо произнес Орион. – Это самое главное. Ведь он ничего не сделал с тобой, моя бесценная маленькая богиня?

– Нет… нет… – прошептала Афина.

– А теперь выслушай меня.

Девушка опустила руки и посмотрела на своего спасителя.

Он был рядом, и от его близости ее страх понемногу отступал.

– Я знаю, что тебе пришлось пережить, – понизив голос, сказал он, – но ты, дорогая, должна забыть о том, что произошло, и никому не говорить – запомни, никому, – что ты причастна к смерти Казандиса!

– Но ведь это я… убила его!

– Для того, чтобы спасти мне жизнь. Ты удивительно храбрая, моя прелесть! Но я не хочу, чтобы тебя допрашивали в связи с этим делом, чтобы в будущем на тебя указывали пальцем и говорили, что ты та самая женщина, которая убила Казандиса.

– Но это было неправильно и… жестоко с моей стороны? – спросила Афина.

Лицо Ориона осветилось улыбкой.

– Моя дорогая, ты сделала то, что сотни людей долгое время пытались сделать. Казандис был настоящим чудовищем, негодяем, на его счету много преступлений. Он не ведал, что такое мораль, не знал жалости. Мир будет рад, что избавился от него.

Афина облегченно вздохнула и положила голову на плечо Ориона.

– Помни одно, моя дорогая: он потерял равновесие и свалился в пропасть, вот как все было.

Прижав ее к себе, Орион продолжал:

– Разве я мог представить себе, чтобы такое случилось, когда я был всего в двух шагах от тебя?!

– Он… прятался в кустах рядом с таверной. Когда он схватил меня и потащил с собой… я боялась… что ты не услышишь… как я зову тебя…

– Я услышал крик Спироса и твой голос, – сказал Орион. – Я даже вообразить себе не мог, что случилось что-то настолько ужасное.

– Но… ты вернулся!

– Конечно! Люди не зовут на помощь, если в ней нет необходимости.

Афина вздохнула.

– Что ты почувствовал, когда… когда ты… понял… что случилось?

Орион немного помедлил с ответом, и Афина вопросительно посмотрела на него.

– Я знал, что обязан спасти тебя. И еще я помнил о том, что не имею права снова тебя потерять. Я не могу жить без тебя, дорогая. Я понял это в ту минуту, когда увидел тебя и когда мы целовались в лунном свете и вместе достигли вершины блаженства. Я подумал, – продолжал Орион, – что правильнее всего для нас двоих будет никогда не расставаться. Будто мы с тобой увидели во сне, что судьбой предназначены друг для друга.

– И что же теперь?..

– Ты моя, Афина. Ничто и никто не сможет разлучить нас.

Афине показалось, что пещеру осветила вспышка яркого света.

– Ты в самом деле… так считаешь? – дрогнувшим голосом спросила она. – Ты уверен в этом?

– Абсолютно уверен, дорогая. Я люблю тебя и знаю, что и ты меня любишь. – Он добавил звенящим от волнения голосом: – Твоя душа – это моя душа, твое сердце – это мое сердце. Мы принадлежим друг другу. Мы единое целое, и я всю мою жизнь буду оберегать тебя от всех бед, всегда буду заботиться о тебе.

– Это единственное, чего мне хочется, – шепотом призналась Афина. – Я люблю… тебя! Я полюбила тебя в тот самый миг, как увидела. Это было восхитительно… и в то же время мучительно.