побег. Годы заточений научили Кураму терпению и взрастили в нем мстительность таких масштабов, что его сосуд — мелкий детеныш, обиженный сверстниками, — даже не мог бы себе представить ее глубины.

У Лиса был план, и он собирался его придерживаться, сколько бы времени это ни отняло.

Однако в последнее время что-то изменилось кругом. Слои взывали к нему. Он чувствовал тонкую вибрацию, которая была везде, не только за пределами его клетки, но и внутри. Лис инстинктами ощущал присутствие полости неподалеку — норы или даже целой системы нор, пролегающих отовсюду, даже здесь, внутри печати Минато.

Кто-то приготовил ему подарок.

Подкоп.

Курама хищно оскалился и привстал на задние лапы. Затаив дыхание, он прислушивался к прошивающей слои вибрации и пытался понять: как далеко располагается полость? Хватит ли ему сил продавить разделяющую их мембрану?

Лучше всего было заняться этим сейчас, когда Наруто уснул, а поток его чакры успокоился и не сбивал тонкое чутье.

****

Сгустившийся туман высоко в небе стал закручиваться в воронку. Воронка удлинялась и стремилась нижним выростом к земле. По безлюдным кварталам Конохи прокатились порывы ветра. Заколыхалась густая темная трава на дорогах. Сквозняки меж зданий танцевали по кругу, унося за собой листья с деревьев.

Они с Саей сражались не так уж и долго, и Шисуи изменил своей изначальной тактике. Сражение внутри нематериального измерения отличалось от битвы в реальности. Он успел вполне ощутить, как легко поддается ему природа здешнего мира. Ветер — его стихия; Шисуи мог управлять им силой мысли, совсем не используя чакру. Для этого хлипкого измерения они были богами, и это пугающе вдохновляло.

Он сопротивлялся пьянящему ощущению свободы и власти. Убеждал себя: «Оно не настоящее. Этого всего не существует».

Атакуя Саю, он никак не мог повлиять на барьер. Разве что убить ее, но Шисуи уже решил для себя, что для начала нужно вытолкнуть обратно в реальность Хибари. Нужно было разобраться со скорлупой, окружившей этот мир.

Щупальце тумана сомкнулось с вихрем, зародившимся на улицах деревни, и от земли к небесам протянулся столб торнадо. Издалека он выглядел величественно и вроде бы неподвижно, но Шисуи творил его своей волей и прекрасно ощущал, что происходило вблизи.

Из тумана в разных местах появились новые выросты.

Что-то изменилось в природе. Шисуи мигом отпрянул, и вовремя: из земли с бешеной скоростью вырвались земляные пальцы, похожие на разросшийся муравейник. Сая не могла помешать ему творить вихри, но в то же время пыталась изловить своим способом. Сохраняя контроль над драгоценными торнадо, Шисуи перемещался, чтобы не попасться в ловушки.

Виды заросшей Конохи, разрушаемой десятками колонн торнадо… Наверное, как-то так выглядел бы конец света, однако Шисуи убедил себя не воспринимать все происходящее всерьез.

Этого нет. Просто иллюзия.

Но ветер бил в лицо, в воздухе пахло озоном, а теплый камень стены дома с потрескавшейся штукатуркой казался таким настоящим…

Шисуи накрест прижал руки к плечам, концентрируясь. Концы торнадо потеряли связь с небом и землей, и вихри сомкнулись в парящие в воздухе кольца.

Сейчас.

Шисуи резко развел руки в стороны. Кольца разлетелись по разным сторонам и ударились в небесный покров. В тот же миг под небесным лунным куполом вспыхнул огонь, а разогнанные вихри подпитали его топливом. Пламенный шторм разлился рыжими красками по небу и стал темно-красным. Шисуи казалось, над ним развернулась преисподняя, полная огненного моря, но ведь он сам же ее и сотворил.

Он смутно осознавал, что не уступал в мастерстве сотворения реалистичных иллюзий Сае. Другой вопрос, что ей удалось создать целое измерение для своих иллюзий и каким-то непостижимым образом вовлечь в него остальных, вытянув из снов.

Купол трещал. С неба на фальшивую Коноху опадали крупные осадки: огромные куски пылающего камня.

Шисуи переместился шуншином на остроконечную башенку, избегая очередного захвата земляных щупальцев Саи, достаточно медлительных, чтобы угнаться за его техникой Телесного Мерцания, и оглянулся на Мэй и Хибари.

Девушка в зеленом кимоно протянула руки над собой, и каменные плиты вывернулись из земли, взлетели в воздух и сложились вокруг них с Хибари в кубическую фигуру, заслоняя от падающих с неба кусков камня и потеков пламени.

Молодец.

Купол треснул. Камень осыпался, и из-под купола на Коноху, словно густой мед, хлынула яркая рыжая субстанция. В первые секунды Шисуи подумал было, что это прорыв лунного купола подпитал его технику торнадо и пламени. Но свои техники он ощущал, а вот этот оранжевый мед… Чем-то он даже напоминал раскаленную магму.

Воздух стал затхлым.

По коже пробежали мурашки. Шисуи помнил это ужасное чувство. Трагедия шестилетней давности. Тогда на деревню напал Девятихвостый Лис.

Купол треснул, значит, можно было открыть ход наружу. Шисуи очутился за спиной у мальчишки и распахнул на границе измерения дверь, не особо задумываясь об излишних декорациях. У Хибари под ногами появилась темная дыра, напоминающая нору дикого зверя. Она казалась одновременно бездонной и тупиковой. Хибари даже не успел заметить его присутствие. Шисуи толкнул парня в спину. Тот оступился, в панике завертел головой и замахал руками, пытаясь схватиться за что-нибудь, и с воплем улетел в подготовленный для него ход.

Мэй вздрогнула. Если бы не вопли Хибари, она бы заметила Шисуи не сразу.

— Шисуи-кун? Что…

Шисуи прищурился. Он стоял в укрытии Мэй и глядел на небо, разливающееся густым рыжим огнем.

Кьюби. Но откуда?

Глава 12. Долг медика

Хибари с воплем вскочил и потерянно заозирался кругом, не прекращая орать. Он переводил взгляд со встревоженного Иноичи-сенсея на какого-то незнакомого темноволосого парнишку, с него — на девушку из клана Инузука с бордовыми метками на щеках; обратно на паренька, и снова на сенсея.

Воздух в легких закончился, и Хибари перестал орать.

Ветерок врывался в палату, развевая полупрозрачные занавески. В слепящем свете солнца виднелся фасад дальнего дома.

— Я… в госпитале?

Иноичи-сенсей подошел совсем близко и взял его за плечи, заглянул в глаза.

— Какое счастье, что ты выбрался, Хибари.

Он прижал его груди. Хибари прислонили щекой к грубой ткани плаща, неудобно вывернув голову вбок. Отеческое поведение Иноичи-сенсея было приятно ему. Собственного отца у Хибари не было — он погиб на миссии. И с тех пор отца ему отчасти заменял наставник.

Хибари жался щекой к плащу и в то же время глядел на парня, лежащего на соседней койке поверх одеяла, прямо в одежде.

— Э-эй! Да я же его знаю! Эй!

Иноичи