«Почему вы все так боитесь? — хотелось задать вопрос королю на вчерашнем Тайном совете, — чего еще вам стоит бояться, кроме собственной трусости?»

Максимилиан не произнес слов, так и рвавшихся с его языка. Тем не менее мысль, что премьер-министр и иже с ним подобны детям, испугавшимся тени на стене, не покидала его. Император Наполеон дал ему свое слово. Он обещал, что у него нет планов относительно Мороны. Чего же еще хотели эти люди? И зачем во все это надо вовлекать Англию и непосредственно его самого?

Солнце уже осветило залив, и его лучи отражались на воде. Король наконец забылся сном. Когда вошедший в спальню камердинер пожелал ему доброго утра, Максимилиану показалось, что он едва сомкнул глаза.

— Прекрасный день, ваше величество! — бодро сказал камердинер, открывая шторы на окнах. — Всю ночь в город стекались толпы людей.

— Почему? Зачем? — не понял спросонья король.

— Чтобы приветствовать вашу невесту, ваше величество. Дежурный офицер только что сообщил мне, что линкор уже виден. Он должен бросить якорь в заливе точно к одиннадцати часам.

Король ничего не ответил. Спустя минуту он откинул одеяло и, чувствуя раздражение на весь белый свет, поднялся.

Он встал не с той ноги, как сказала бы его няня, и теперь завтракал, не ощущая вкуса пищи. Заранее настроенный недоброжелательно, король стал просматривать газеты. В них были напечатаны его собственный круглый портрет и набросок портрета принцессы, украшенный изображением сердца и гирляндами цветов. Максимилиан взглянул на набросок без интереса. Во-первых, это был всего лишь набросок, во-вторых, изображение было плохо напечатано, так что волосы и глаза принцессы казались черными, а лицо несколько тяжелым. Была ли принцесса хорошенькой на самом деле, или то, что ему рассказывали о ней, было лишь дипломатической уверткой, как полагала Иветт, понять по изображению в газете было трудно.

«В любом случае, — решил король, — это не важно. У нас будет мало что сказать друг другу, и, конечно же, у нас не будет общих интересов».

После того как король Максимилиан с помощью секретаря покончил со свежей почтой, он неохотно облачился в великолепную военную форму, которую, как он знал, ему следовало надеть для предстоящей церемонии.

— Если вы добавите еще какие-нибудь ордена к тем, что уже есть, я буду выглядеть как новогодняя елка! — резко бросил он камердинеру.

— Вы должны надеть орден Морских мучеников, ваше величество, — запротестовал камердинер.

— Мученик — вот кто я есть, — изрек король, обращаясь к своему отражению в зеркале.

Потом он подумал, как бы ни складывались обстоятельства, он не позволит своей невесте управлять собой или навязывать свою волю, как это сделала ее родственница — королева Виктория.

«Если принцесса Анастасия по натуре властна и привыкла всем распоряжаться, то ее ждет сюрприз, — злорадствовал он. — Даже если мне будет трудно оставаться хозяином в своей стране, в собственном дворце хозяином все равно буду я».

Король был расстроен и рассержен. Назло всем он до последней минуты оттягивал момент своего появления на первом этаже в зале. Хотя он знал, что его адъютанты сейчас очень обеспокоены тем, что он не только не проявляет нетерпения, столь понятного для жениха, а специально задерживается в своих покоях до самого прибытия процессии.

— Процессия въезжает в ворота, сэр! — с тревогой в голосе доложил один из адъютантов.

Всем было ясно, что если принцесса, выйдя из кареты, начет подниматься по ступеням дворца до того, как на лестнице появится король Максимилиан, то это будет оскорблением для нее. И вот, когда все вокруг уже устремили на короля умоляющие взоры, а дверца кареты была открыта и Анастасия уже выходила из нее, он показался из-за дворцовой двери. Хмурясь и не скрывая своего раздражения, Максимилиан нарочито медленно стал спускаться вниз по укрытым красным ковром ступеням, между рядами почетного караула.

Внизу, около кареты, он увидел женскую фигурку в голубом платье, значительно более изящную, чем он ожидал. Король шел вниз, ступенька за ступенькой, а фигурка в голубом платье поднималась к нему наверх.

Анастасия поворачивала голову из стороны в сторону, отвечая на приветствия избранных гостей. Дамы в кринолинах низко приседали, двигаясь грациозно, подобно вздымающимся морским волнам. Мужчины склоняли головы в поклоне.

Точно так же придворные и гости с обеих сторон приветствовали идущего навстречу принцессе короля Максимилиана. Но король не кивал в ответ на эти приветствия, а смотрел прямо вниз на принцессу.

Наконец, как будто точно рассчитав, король Максимилиан и Анастасия оказались друг перед другом как раз посередине лестницы.

Ее ослепил блеск орденов на мундире короля, и она подняла голову, чтобы рассмотреть его. Король был намного выше, чем ожидала Анастасия. Когда же их взгляды встретились, в первый момент она онемела от изумления, а потом, сама не желая того, почти непроизвольно промолвила:

— О, вы выглядите намного лучше, чем я думала!

Какое-то мгновение король был слишком удивлен, чтобы что-то ответить. Затем с улыбкой, разгладившей его нахмуренные брови, он обратился к ней:

— Разрешите мне, ваше королевское высочество, приветствовать вас в Мороне! Я глубоко благодарен вам за то, что вы прибыли в мою страну. Будем молиться, чтобы Господь благословил наш союз и вы были бы здесь счастливы.

Говоря это, король Максимилиан взял руку Анастасии и почти механически поднес ее к своим губам. Взгляд же его был прикован к ее лицу.

Никогда раньше король Максимилиан не представлял себе, что где-то еще, кроме дрезденского фарфора, он сможет увидеть подобное сочетание нежно-розового, белого и золотого цветов, какое он увидел сейчас на лице Анастасии. Ее голубые глаза были подобны диким незабудкам, растущим на альпийских лугах. А ее губы улыбались, когда вместо официальной приветственной речи она смущенно сказала:

— Извините меня… за мои слова… и… пожалуйста, не говорите… об этом маме.

— Она бы не одобрила ваших слов? — спросил он.

— Она очень рассердилась бы. Я приготовила официальный ответ, который должна была хорошо выучить… но… это ужасно, но я… его позабыла!

— Я не стану выдавать вас, — ответил король, и все его плохое настроение куда-то исчезло.

— Да, пожалуйста! — попросила Анастасия. — Вы не можете себе представить, как все были бы шокированы моим поведением!

— На самом деле я очень хорошо себе это представляю! — возразил он.

Король и Анастасия не успели больше ничего сказать друг другу. Тщательно продуманная церемония официальной встречи представителей двух королевских фамилий подходила к концу. Рядом с Анастасией в сопровождении английского посла заняла место великая герцогиня.

— Позвольте представить вам, ваше величество, великую герцогиню Голштинскую! — произнес официальным тоном сэр Фредерик.