трудом унимая дрожь в голосе. — Уверена, вы станете прекрасными учителями. Я не стану отрекаться от вас даже в час, когда совет примет меня. Пускай же до последнего дня моими наставниками будут мои верные друзья.

В тот день друзьями было принято судьбоносное решение, изменившее течение жизни всей Айры. И следом за согласием, данным Цефеей, начались долгие недели изнурительных тренировок.

Утром следующего дня Цефея сидела на Мерхаре, разглядывая леса, огибающие Алморру с Севера на Восток. Стена деревьев постепенно вырастала, поднимаясь из-за горизонта, и вскоре должна была поглотить путников, укутав их прохладой деревьев и мхов. Но до тех пор, пока лес был далеко, Цефея наслаждалась цветущими полями. Роса переливалась и искрила, дурманящее чувство свободы будило каждую клеточку тела. Высоко в небе пронзительно крикнула птица. Утро налилось звоном ее голоса, разнося его отголоски на многие мили вокруг.

Рубин ехал не спеша, позволяя Хранящей за его спиной, вдоволь насладиться бликами солнца, прикосновениями жаркого ветра и нежным шепотом диких трав. Он рассказывал ей о предстоящих тренировках, говорил, что в его обязанности будет входить обучение Цефеи верховой езды, сражению на мечах и истории.

— Когда ты будешь уверенно сидеть в седле — я покажу тебе водопады Ланглары. — Сказал он с улыбкой. — Пусть это будет твоей наградой за усилия.

Энифу отводилась роль наставника голосов и военного дела. Несколько лет обучения тактике и стратегии не прошли даром — теперь он мог посвятить во все известные тонкости Цефею.

— Вскоре он вновь отправиться в Тэлир, — добавил Рубин, — и я некоторое время буду вести занятия вместо него.

— Как часто он посещает семью… — заметила Цефея, — а по возвращению в Сенторий не находит себе места.

Рубин некоторое время молчал. Он, не желая раскрывать перед Хранящей все тайны, нехотя сдался. Победило желание поделиться переживаниями с близким по духу человеком.

— Еще перед последней поездкой в Тэлир я столкнулся с ним в городе. Он читал письмо и не сразу заметил меня. Это было письмо с зеленой печатью. Их используют только княжеские семьи Тэлира. Обычно он сжигал эти письма, даже не вскрывая. Мне сложно рассуждать о его жизни, так как он старается никого не посвящать в нее, но сомневаться не приходиться: у Энифа большие проблемы с семьей и, не ровен час, его призовут исполнять долг князя Долатэреля. Ему уже более ста лет. Все князья вступали на трон, не достигнув этого возраста. Придет время и ему придется выбирать дальнейший путь жизни: безродного Хранящего в Сентории или же князя в Тэлире. Долг зовет его к трону.

Мерхар ступил на лестные тропы и путников накрыл прохладный сумрак леса. Черный конь, шумно дыша, углублялся в непроглядные чащи. Приятно пахло сырой землей, хвоей и мхом. Журчание лесного ручья, озорно перескакивающего по камням, примешивалось к трелям соловьев и тихому счету кукушек. Вдалеке трудолюбивый дятел отбивал дробь, извлекая из стволов пухлых личинок. Несколько молодых лис, играя, пересекли дорогу коню и затерялись в тени переплетенных корней. Жаркое солнце пробивалось сквозь листву. Казалось, лес вспыхивает яркими искрами. То тут, то там, показывались заостренные мордашки диких зверей, с любопытством провожающих путников взглядом. Цефея впервые оказалась в лесу. Забыв о первых мгновениях страха, она оглядывала кроны высоких деревьев, куполом нависающие над головой и с любопытством наблюдала за крохотными серыми птичками, снующими меж изумрудной листвы. Лес был знаком ей только из окна спальни: узкая полоска зелени, что к вечеру мир накрывал тонкой шалью из густого тумана и дождя. Таинственный шепот множеств потоков пронизывал лес. Голоса растворялись в почве, впитывались с влагой через обширные корни и устремлялись ввысь — к небу и солнцу. Там, раскинувшись зеленой листвой, голоса таяли под нежными лучами небесного светила, вновь свергаясь в глубины мира. Круговорот нельзя остановить, но им можно было наслаждаться. Как Хранящие наслаждались симфонией мира, так смертные наслаждались достойными винами имперских погребов. Пугающий, темный лес оказался живым организмом, в котором протекали удивительные процессы мира.

Мерхар, тряхнув гривой, замер и Цефея, выглянув из-за спины друга, увидела широкую поляну, на которой стоял небольшой, покосившийся от времени дом. Ожидающий друзей Эниф, встретил их около хижины и помог устроиться на новом месте. Цефее отдали единственную комнату в которой была кровать. Мужчины устроились на чердаке.

Хижина была очень старой, но даже в лучшие годы ее стены не видели богатого убранства. Хозяин дома явно был аскетом, это проявлялось в жестких кроватях, скудном набором посуды и жалким подобием очага. Сквозь грязные стекла крошечных окон в пыльные комнаты пробивались тусклые солнечные лучи, освещая щербатый пол. Испуганные неожиданными гостями пауки, забились в углы своих ловушек и, неспешно перебирая шелковые нити, ждали часа своего одиночества. От ветра, пробиравшегося в дом сквозь многочисленные щели, дом стонал, выл и тяжело дышал. Страшно представить какой холод стоял в доме зимой, когда убогое пламя крохотного очага, сражаясь со сквозняками, цеплялось за жизнь, жадно пожирая хворост.

Любой другой мог сказать, что эта была хижина бедняка, но Цефея, усевшись на ветхую кровать, болезненно скрипнувшую реями, с интересом оглядела стены комнаты, бревенчатый потолок и покосившиеся окна. Хранящая улыбнулась.

В этом доме ей было уютно, потому как в нем царил спящий дух жизни. Запах смолистого дерева, полыни и мяты смешивались в чудесный аромат, навевающий мысли о хижинах Хильмарии, в которых жили мудрые травники и молчаливые знахари. Она так много читала о жизни на далеких материках, представляла крохотные дома их жителей и теперь, кажется, была одной из них. Трели птиц, шелест листвы и тихие поскребывания полевых мышей под полом были духом этого дома — незримым, но ощутимым. Когда же настала ночь, Цефея долгое время не решалась уснуть, прислушиваясь к миру, за окном и не веря, что она в любой миг может перешагнуть порог дома. Она жадно напитывалась счастьем, который, должно быть, испытывает лишь дитя, впервые оказавшееся в новом месте.

Глава восьмая

Началось обучение. Изматывающие дни тренировок, долгие часы уроков потянулись бесконечным караваном однообразных дней.

Эниф был строгим, непоколебимым учителем, требующим беспрекословного подчинения приказам. Тренировки с ним проходили в яростных сражениях с голосами, среди вспышек, всполохов и криков. Хранящая боролась с наставником забыв о слабости и робости. Несомненно, Эниф был впечатлен способностями своей ученицы. Избранница Рагнарека не раз замечала на себе изучающий, пронзительный взгляд его серых глаз. В эти мгновения Цефея невольно благодарила Рагнарека, когда-то обучившего ее азам управления голосами, но для Энифа этого было мало и каждую тренировку наставник