участок за углом.

— На какой это было улице, Фрэнки?

— На Седьмой. Как раз за углом.

— Хорошо. Продолжай.

— Он сказал, что я должен войти, спросить дежурного сержанта, передать ему письмо и уйти.

— Пять долларов он тебе дал сразу или потом?

— Сразу, — сказал Фрэнки. — Вместе с письмом.

— Они еще при тебе? — спросил Бирнс.

— Кое-что я уже истратил.

— Банкнота нам бы все равно ничего не дала, — заметил Мейер.

— Конечно, — кивнул Бирнс. — Ты хорошо его запомнил, Фрэнки?

— Очень хорошо.

— Описать его можешь?

— Ну, у него были короткие волосы.

— Очень короткие?

— Да.

— А глаза какого цвета?

— Вроде бы голубого. Светлые — это уж точно.

— Никаких шрамов не заметил?

— Нет.

— Усы?

— Нет.

— Во что он был одет?

— В желтую спортивную рубашку, — сказал Фрэнки.

— Он самый, — вмешался Хейвз. — Тот, с которым я сцепился в парке.

— Мне нужен полицейский художник, — заявил Бирнс. — Мейер, займитесь этим. Если вариант с Самалсоном лопнет, разошлем рисунок по всем участкам. — Он круто повернулся. В его кабинете звонил телефон.

— Одну секунду, Фрэнки, — бросил он, прошел к себе в кабинет и поднял трубку.

Вернувшись, он сказал:

— Звонили из сто второго. Они были у Самалсона дома. Там его нет. Его домовладелица сказала, что он работает в Изоле.

— Где именно? — спросил Карелла.

— В нескольких кварталах отсюда. Магазин самообслуживания «Бивер Бразерс». Знаете, где это?

— Считайте, что я уже там, — крикнул Карелла, выходя из комнаты.

Мейер Мейер говорил в это время по телефону:

— Звонят из восемьдесят седьмого участка. Лейтенант Бирнс просит срочно прислать сюда художника. 

Едва Коттон Хейвз взглянул на человека, которого привел в отдел Карелла, он сразу понял: в парке' на него напал кто-то другой.

Мартин Самалсон был худой высокий человек в белом фартуке, какие носят продавцы из магазинов самообслуживания. Фартук, казалось, еще больше подчеркивал его худобу. Волосы были светлые, волнистые и длинные. Глаза — карйе.

— Ну что, Коттон? — спросил Бирис.

— Не он, — ответил Хейвз.

— Этот человек дал, тебе письмо, Фрэнки?

— Нет.

— Какое письмо? — удивился Самалсон, вытирая руки о фартук.

Бирнс взял лежавший на столе Кареллы бинокль.

— Это ваш? — спросил он.

Самалсон был поражен.

— Ух ты1 Ну и дела! Где же вы его нашли?

— А где вы его потеряли? — спросил БирнС.

Внезапно до Самалсоиа дошел смысл происходящего.

— Эге, минуточку, минуточку! Я потерял этот бинокль в прошлое воскресенье. Не знаю, зачем вы меня сюда притащили, но, если это связано с биноклем, можете обо мне забыть. Я тут ни при чем — и баста! — он рубанул ладонью воздух, начисто отмежевываясь от этого дела.

— Когда вы его купили? — спросил Бирнс.

— Пару недель назад, в лавке на Крайтоне. Можете проверить.

— Уже проверили, — успокоил его Бирнс.'— Знаем про ваш леденец.

— А-а?

— Когда вы туда пришли, вы сосали леденец.

— Ах, это. — Самалсон чуть смешался. — У меня болело горло. А когда болит горло, нужно, чтобы рот был всегда влажный. Вот я и сосал леденец. Законом это не запрещается.

— И этот бинокль был у вас до прошлого воскресенья, так? А в воскресенье, как вы утверждаете, вы его потеряли?

— Именно так.

— Уверены, что вы не одолжили его кому-нибудь?.

— Абсолютно. В то воскресенье я ездил кататься на пароходе. Тогда, должно быть, и потерял. А что этот чертов бинокль успел натворить с тех пор, я не знаю и знать не хочу. После того воскресенья я за него не отвечаю, это уж точно!

— Уймитесь, Самалсон, — предупредил Хейвз.

— Пусть ваша задница уймется! Притащили в полицейский участок…

— Уймитесь, я вам сказал! — повторил Хейвз. Взглянув на него, Самалсон тотчас же притих.

— На каком пароходе вы катались в то воскресенье? — спросил Хейвз. В голосе его и на лице все еще сохранялась угроза.

— На «Александре», — обиженно произнес Самалсон.

— Куда он направлялся?

— Вверх по Ривер-Харб. В сторону Пейсли-Маунтин.

— И когда вы потеряли бинокль?

— Наверное, на обратном пути. Во время пикника он был еще при мне.

— Вы считаете, что потеряли его на пароходе?

— Возможно. Точно не знаю.

— А потом вы где-нибудь были?

— То есть?

— Когда пароход причалил.

— A-а, да. Я же был с девушкой. Причал как раз недалеко отсюда, вы же знаете. На Двадцать пятой Северной. У меня там стояла машина, и мы поехали в бар около нашего магазина. Я туда частенько заглядываю по пути с работы.

Сейчас я там свой человек. Вот я и поехал туда, не хотелось крутиться по городу в поисках уютного местечка.

— Как называется этот бар?

— «Паб».

— И где он находится?

— Это на Тринадцатой Северной, Пит, — подсказал Карелла. .

— Я знаю это место. Для нашего района там вполне прилично.

— Да, вполне приличный бар, — согласился Самалсон. — Мы там немножко посидели и поехали кататься.

— Вы машину где-нибудь ставили?

— Ставил.

— Где?

— Около ее дома в Риверхеде.

- Может быть, вы тогда потеряли бинокль?

— Возможно, конечно. Но я все-таки думаю, что на пароходе.

— А может быть, вы потеряли его в баре?

— Может, и в баре. Но скорее всего на пароходе.

— Идите сюда, Стив, — позвал Бирнс, и они вдвоем отошли к двери в кабинет Бирнса.

Бирнс зашептал:

— Что вы об этом думаете? Подержим его?

— За что?

— Черт меня знает, за что! Может быть, он соучастник. Эта история с биноклем шита белыми нитками.

— Не думаю, Пит, чтобы они работали на пару. Скорее всего, наш убийца — одиночка.

— Все равно, убийца может его знать. Возьмет да и дунет после убийства к этому парню домой. Нужно послать за ним хвоста. Вон О’Браен мается за своим столом без дела. Пошлите его. .

Бирнс снова подошел к Самалсону. Карелла прошел в другой, конец комнаты, где О’Браен печатал какой-то отчет, и стал ему что-то шептать. О’Браен кивнул головой.

— Вы свободны, Самалсон, — сказал Бирнс. — Только не уезжайте из города. Вы нам можете еще понадобиться.

— Если вы не возражаете, я хотел бы узнать, какого черта меня сюда притащили? — поинтересовался Самалсон.

— Увы, возражаем, — сказал Бирнс.

— С ума сойти! — вскипел Самалсон. — Ну и полиция в нашем милом городке! Бинокль хоть я могу забрать?

— Нам он больше не нужен, — сказал Бирнс.

— И на том спасибо, — буркнул Самалсон, хватая бинокль.

Хейвз вывел его за перегородку и подождал, пока тот, продолжая в душе кипеть, спустился вниз. Спустя минуту из отдела вышел О’Браен.

— Я тоже могу Идти? — спросил Фрэнки.

— Нет, сынок, — сказал Бирнс. — Ты нам очень скоро понадобишься.

— А зачем? — спросил Фрэнки.

— Мы хотим нарисовать портрет, — объяснил Бирнс. — Мисколо! — крикнул он.

Из канцелярского отдела по ту сторону перегородки появилась голова Мисколо;

— А? — подал он