Я приподнимаю брови, оно выглядит, как настоящее. Хейли наклоняется ко мне, когда в поле зрения появляется Уиллоу. Обхватываю её затылок и прижимаю к своим губам, для большей уверенности закрываю глаза, чтобы изобразить, насколько мне вкусно прикасаться к ней, целовать, наслаждаться исключительным моментом. Ведь никто не видит, что мы даже не обменялись слюнями, максимум это красная помада, размазанная по моим губам. Яблоко выпадает из её рук, катится по асфальту, ударяется в чей-то ботинок и происходит громкий хлопок.

– Да вы, блин, шутите! – кричит Винни, – мне слайм в глаза попал.

Мы оборачиваемся, как ни в чем не, бывало, через моё плечо летит пульт управления яблоком. Я делаю вид, что не могу сосредоточиться на подружках, обсыпанных склизким слаймом, смешанным с конфетти и блёстками, не моя идея, но по-своему гениальная.

– Как же ты меня достал, – возмущается Уиллоу. – Это ты сделал, придурок?

Она хмурится, когда видит красную помаду на моих губах и шее, я очень доволен её адским блеском в глазах.

– Ты со мной разговариваешь? – аккуратно снимаю с себя Хейли, направляюсь прямо к Уиллоу.

– Да, с тобой, придурок. Более оригинального ничего не придумал? – со скучающим лицом я смотрю за её спину, затем в лицо девушки.

–

Нет, конечно, ты же знаешь, насколько я моногамен. А ты если бы меньше болтала, смогла бы избежать этой участи, как она, – показываю на её подругу Винни, которая матерится, но пытается отлепить уродские конфетти со своих волос и лица.

–

Я ненавижу тебя, – шипит она, я наклоняюсь к её лицу, она размахивается и бьёт по моей щеке, – ты вымазан её помадой.

–

Ревнуешь? Хотя сама целовалась с моим братом, – выпаливаю в её лицо.

–

Это он меня поцеловал! – орёт Уиллоу. – А ты… с ней…

–

Но ведь ты ответила! – мы уставились друг на друга готовые кинуться.

Делаю несколько шагов назад, вскрик Винни, и снова красящая жидкость, но теперь проверенная и цвет веселей. Уиллоу задыхается от потока холодной жидкости, близнецы бросают пластиковый контейнер и несутся, кто куда. Оттенки от розового до зелёного полосами впитываются в волосы и стекают по лёгкой куртке. Уиллоу закусывает губы, пытается сдержаться, чтобы не заорать в гневе.

– Теперь ты доволен? – разводит руками, тянет за зелёный локон, затем начинает истерично смеяться. – Это так глупо. Ты ведёшь себя, как придурок, обливаешь этими помоями. Но знаешь, вы отличная пара с этой, – пренебрежительно указывает кистью в сторону Хейли. – Ты слабак, который мстит сам себе. Я забыла тебя, ясно? Можешь швырять в меня краску, подсыпать яд в еду, обжиматься с непонятными девками, мне все равно. Ты все больше показываешь, насколько я тебе не безразлична. И это так…мне жаль тебя, – она начинает двигаться по дороге мимо меня, в её туфли налилась краска, она даже не избавляется от содержимого.

–

Делай выводы, почему это с тобой происходит, – говорю ей вслед, хоть однажды должны же быть мои слова последними. – Скоро встретимся, как перестанешь злиться. Я смотрю вслед моей бывшей девушке, готовый догнать и зацеловать до смерти.

– Она похожа на панкейк праздничный, – Хейли, подходит ко мне, скрестив на груди руки, смотрит в сторону удаляющейся девушки. – Как думаешь, мы не переборщили? Я бы тебя возненавидела.

Мимо нас проходит Чейз, его осуждающий взгляд, поправляет рюкзак и спешит, чтобы догнать Уиллоу.

– Если это заставит её держаться подальше от моего брата, то да, – изначально я почувствовал радостное ощущение сладкой мести, мне немного жаль Уиллоу, но иначе она не понимает. – Я все сделал, теперь ты курируешь их. Сделай так, чтобы они не встретились. Мне надо остаться с Уиллоу наедине, я все исправлю, она знает меня как себя.

Не знаю, почему она все ещё стоит здесь, забираю свою тетрадь, швыряю в урну кусок слайма, который брызнул на меня, он с лёгкостью отрывается. Надеюсь, с краской все будет сложнее. Хоть какое-то напоминание обо мне. Ещё один момент, который нужен для закрепления материала. План «Разъярённый бык».

Захожу в столовую, слышу дикий крик моего двойняшки. Он врывается в двойные двери, скидывает со столов одноразовые стаканчики, как я и предполагал. Именно так он и должен был себя вести. Резкий выпад, и я получаю кулаком в челюсть. Затем он подсекает меня, падаю на ближайший стул, ударяюсь головой и локтем об стол. Но не отвечаю на его удары, Терренс настолько зол, что не замечает этого. Уже давно залепил бы ему в ухо или нос. Ещё один пинок по ногам, и я полностью лежу на полу.

– Я не знаю, каким образом тебе ещё объяснить, чтобы ты отстал от неё, – заносит надо мной кулак, я не отрываю от него взгляд. – Я влюблён в неё, и если понадобится, надеру тебе задницу.

– Что ты знаешь о любви, придурок? Пару дней назад ты целовал её подругу, до этого спал с обеими сёстрами Грейс, дальше вечеринка, и ты уже обжимаешься со своим работодателем, – я смеюсь, когда он пинает стул, на который я снова облокачиваюсь. – Какая любовь?

Он шокировано оглядывается, ученики, толпившиеся вокруг нас, гудят, как огромный улей пчёл, в котором происходят возмутительные вещи. Девочки, о которых я только что сказал, начинают между собой ругаться, мой брат швыряет со стола подставку с салфетками. Та ударяет мне по губе острым металлическим концом и рассекает её.

– Ты меня подставил, – шокировано он смотрит на директора, идущего к нам.

– А вот теперь мне стало легче, и я предупреждал тебя, что Уиллоу под запретом, – вытираю кровь, которая капает с моего подбородка.

– Терренс Кинг отстранён от занятий до конца недели, чтоб я не видел тебя ни на одном мероприятии. Хантер, вперёд в медицинский блок. Ещё мне не хватало, чтобы вы поубивали друг друга, – директор указывает нам разные направления с угрожающей миной.

Терренс прищуривает глаза, но мозгов не хватит просчитать мой ход. Теперь для меня свободен путь к своим желаниям, в которые неизменно входит Чемберс.

Он даже не понял, что все, что произошло сегодня полностью продумано мной и исполнено с помощью Чейза, который был так накручен, что взвинтил нервы себе и ему. Затем, моё опоздание, все было подстроено так, чтобы он увидел, сорвался и хорошенько меня поколотил. Бесстыдно? И так не поступают родные? Возможно, но я использую все средства. Как она сказала? «Обжиматься с непонятными девками…мне все равно…» Да, конечно.

– У меня есть серьёзный разговор, – папа непривычно строгий пересекает длинный коридор, поправляет горловину рубашки, затягивает галстук.

– Да я вроде как никуда и не ухожу, – заканчиваю заниматься собиранием пазлов, подставляю рамку, примерно замеряю, какая подойдёт по размеру. – Ну, по крайней мере, прямо сейчас.

Папа замолкает, затем откашливается, как будто в его горле першит, я поднимаю глаза, все ещё сидя на полу, слежу за его поведением. Поворачиваюсь в том направлении, куда он двигается, пока, наконец, он не прекращает балансировать между своим желанием что-то сказать и решением надобности всего этого. Садится в кресло напротив, собирает ноги крестом, затем вытягивает их вперёд, закидывает одну на другую. Я просто пододвигаю свои лодыжки ближе, в позу лотоса, и ожидаю, когда же он успокоится и начнёт высказываться.