Виллоу прокашлялась, подавила в себе готовый вырваться смешок и пробормотала:

— Рыбак рыбака видит издалека.

Уголок рта Калеба слегка приподнялся.

— Да, я подумал о том же, когда впервые увидел эти два портрета

— Значит, эти люди — не ваши родственники? — осторожно спросила она.

— Я собираюсь спросить вас о том же.

Виллоу подняла руки и убрала назад тяжелые волосы, открыв взору Калеба уши.

— А как вы думаете?

Калеб подумал лишь о том, чтобы легонько куснуть эти миниатюрные ушки, но вспомнил цель своих вопросов и сказал:

— И не родственники мужа?

Пытаясь скрыть предательский румянец на щеках, Виллоу отвернулась

— У Мэта нормальные уши

— Значит, это не его родители? — Калеб придал голосу некоторую игривость, словно желая поддразнить ее.

Золотые волосы взлетели и рассыпались по плечам Виллоу, когда она энергично тряхнула головой.

— Нет! Я никогда в жизни не видела этих людей.

— Уверены в этом? — переспросил Калеб с ленивой улыбкой

— Вы думаете, что можно забыть такие уши?

Калеб негромко рассмеялся, приходя к мысли, что жизнь значительно лучше, чем казалось ему тогда, когда в нем проснулась страсть к женщине, которая, по его представлениям, была женой другого.

— Нет, южная леди, я так не думаю… Такие дурацкие уши я видел только однажды, у одного знакомого мула.

Виллоу была непонятна причина явного удовлетворения, которое слышалось в его голосе, тем не менее она разделяла его. Она негромко рассмеялась, довольная, что разговор о Мэте не принял опасного направления. И пока рука Калеба не накрыла ее руку, она не замечала, что ее пальцы все еще лежат на его ладони.

Поняв это, Виллоу вздрогнула и попыталась отдернуть руку. Чувствуя ее настороженность, Калеб отпустил ее, слегка погладив ей пальцы. Теперь, когда он определил ее семейное положение, он принял решение начать продуманную кампанию соблазнения.

Это может произойти не обязательно сегодня или завтра, но рано или поздно это произойдет. Сидевший в Калебе охотник был уверен в неизбежном успехе, как был уверен и в том, что найдет и убьет человека по имени Рено. Человека, который не был мужем Виллоу.

— Лучше надевайте свои брюки, милочка, — сказал Калеб, вставая и одновременно помогая подняться Виллоу — Нам предстоит долгий и тяжелый переход, пока мы не скроемся от Слейтера и его банды.

Горы отбрасывали густые длинные тени, когда Виллоу, стоя перед Измаилом, с некоторым сомнением разглядывала свое новое седло. У жеребца оно не вызвало возражений. Лишь движение его ноздрей говорило о том, что он заметил перемену. Он почуял новый запах.

А вот Виллоу ощутила разницу, едва попытавшись поднять седло. Его неожиданный вес поразил ее, и она разжала руки. Калеб мгновенно подхватил седло и легко закинул на спину жеребца.

— Прошу!

Виллоу посмотрела на сплетенные руки в кожаных перчатках, услужливо подставленные в виде стремени. Светло-карие глаза Калеба смотрели на нее так пронзительно, что она невольно испытала смущение.

— Можно, я попробую сесть сама? — спросила Виллоу, чувствуя неизвестно откуда взявшуюся хриплость в своем голосе.

Черные брови приподнялись. Калеб пожал плечами и сделал шаг в сторону.

— Как вам угодно.

Виллоу ухватилась левой рукой за поводья и гриву, подняла левую ногу до уровня стремени, а правой рукой взялась за луку седла. На полпути вверх она остановилась, вспомнив, что правая нога должна пройти над крупом лошади, а не над лукой седла. Лишь своевременное направляющее движение руки Калеба не дало ей распластаться на седле в виде украшения.

— Благодарю вас, — пробормотала Виллоу, устраиваясь в седле и все еще ощущая прикосновение руки Калеба к своим ягодицам.

— Пожалуйста, — серьезно ответил Калеб.

Он прятал улыбку, пока Виллоу пыталась вынуть левую ногу из стремени. Если Калеб и слышал, как участилось ее дыхание, когда он взялся за щиколотку и помог ей выпростать ногу, он не подал вида.

— Пожалуй, я опущу стремя чуть пониже, — сказал он — Никогда не видел Джесси, но, надо думать, она малявка почище вас.

Румянец выступил на щеках Виллоу.

— Я не малявка, — пробормотала она.

Улыбнувшись, Калеб бережно вынул правую ногу из стремени, опустил его пониже на два деления, хотя и знал, что достаточно было опустить на одно. Закончив, он вставил ногу в стремя так заботливо, что это вполне могло сойти за ласку.

— Встаньте, голубушка.

Виллоу повиновалась.

Рука Калеба скользнула по коже седла, проверяя, достаточен ли зазор между сиденьем и наездницей Рука проходила, но с некоторым трудом.

Почувствовав прикосновение к столь интимным местам, Виллоу вспыхнула, задохнулась и приподнялась на цыпочках

— Калеб!..

— Да-да, я вижу, — сказал он — Стремя нужно поднять на одно деление выше. Садитесь опять.

Калеб не торопясь убрал руку и стал возиться со стременем, на сей раз поднимая его. Сейчас Виллоу могла видеть лишь поля его черной шляпы. Постепенно она приходила в себя, дыхание ее успокаивалось. Она пыталась забыть о странных ощущениях, испытанных ею, когда рука Калеба скользнула между ее ног.

Однако забыть это было невозможно.

— Встаньте снова.

— Я уверена, теперь будет в самый раз, — в отчаянии сказала Виллоу.

Тихий, дрожащий голос Виллоу действовал на Калеба не менее возбуждающе, чем тяжесть округлых теплых ягодиц, коснувшихся его ладони. Он хотел снова потрогать их, провести по ним ладонью, сжать Виллоу в объятиях

Но она не просила его об этом. Напротив, она умоляла его этого не делать

— Как вам будет угодно, милая леди, — сказал он, отворачиваясь. — Только не хнычьте потом, если набьете рубцы на вашей нежной попке из-за того, что стремена плохо подогнаны

Прежде чем Виллоу собралась с ответом, Калеб одним махом взобрался на Дьюса и круто развернул его, заставив взвиться на задних ногах. Калеб и Виллоу ехали прямо на запад, по все сужающемуся ущелью. Уже совсем стемнело, когда они выехали из него. Дорогу освещала луна, Периодически появляясь из-за гонимых ветром туч

По знакомым созвездиям, которые проглядывали в просветах облаков, Виллоу определила, что они двигались теперь на запад, а не на юг, как прежде, после того как выехали из Денвера. Она поднималась в стременах и вглядывалась вперед, тщетно пытаясь увидеть каменные бастионы, которые ей никогда раньше видеть не доводилось. Однако ночь и облака не давали такой возможности.