Сжал пальцами одной руки ее затылок, другой рукой подхватил под задницу, поднял и, сделав шаг в направлении аппарата, впечатал ее зад в крышку. И тут же почувствовал, как малютка начала колотить мне в грудь кулачками. Отпустил ее, дыша часто. Тяжело.

– Ты больной, – она вытерла тыльной стороной ладони губы.

Я устроился между ее ног и вдавил ее промежность себе в пах.

– Ты уверена? – прищурил глаза, рассматривая ее лицо внимательно.

– Меня от тебя тошнит. Понимаешь? Ты грязное животное, у которого совершенно нет никаких принципов… – голос малютки сорвался, и она опустила глаза.

– Да, в этом ты права, и я тебя предупреждал, не нужно на мой счет строить иллюзий. Все эти анализы и тесты мне нахер не упали. Я верю себе, и своему чутью.

Я сжал в кулак волосы на ее затылке, и оттянул голову назад, освобождая для себя плавный изгиб шеи. Провел языком от яремной ямки и вверх. Оторвался от Алиты только тогда, когда дошел до линии подбородка.

– Ты так и не поняла, малютка, одного. Ты теперь моя. Нравится тебе или нет, это уже не важно, – выдохнул ей в губы, провел по ним кончиком языка, делая их влажными.

– Жаль, что ненавистью нельзя убить человека, – прошипела она, кусая губы. – Если ты меня тронешь, я буду молиться каждый день о том, чтоб ты сдох!

Рука сама поднялась. Я не успел потушить пожар гнева и остановить рефлекс. Ладонь опустилась на щеку, обжигая огнем кожу. Я отступил на шаг. Малютка, прикрыв ладонями красный след, впилась в меня ненавидящим взглядом.

– Никогда не прощу, – процедила она, не пряча глаз.

Твою мать! Мое сердце в груди забилось быстрее. Я скривился, когда понял, что на ее глазах наворачиваются слезы. Жалость – это не то чувство, которое мне хотелось бы испытывать к девчонке. Для меня она объект, который мне хочется трахать, не больше. Жалеть ее будет муж. Правда, если она доживет до своей свадьбы.

Кинув на малютку еще один взгляд, я резко развернулся на пятках и, громко хлопнув дверью, отчего та все-таки сорвалась с петли, быстрым шагом направился вниз. Надо обсудить пару вопросов с Артуром. Пребывание здесь начинает меня тяготить, а это неприемлемо для моей психики. Мне нужна свобода. А здесь ее нет.

***

– Есть что-то интересное?

Артур передал мне фото, на котором был изображен Николоз в окружении каких-то парней.

– Смотри. Вот этот, – он показал на парня, который стоял на фото чуть поодаль, – и вот этот, – ткнул во второго парня, который разговаривал с братом, – это старшие сыновья Степы Леванского и Ивана Горелого.

– И о чем мне должны сказать два этих имени? – удивленно вздернул я бровь.

– Тебе ничего, Давид, а вот в синдикате эти двое прославились неплохо. Они как плесень разрослись в нижних слоях преступного мира и везде пустили свои споры.

– Ого, уже интереснее, – я еще раз взял фото в руки, рассматривая этих парней внимательнее. – По всей видимости, им надоело сидеть возле плинтуса, и они решили скакнуть сразу до потолка, – перевел взгляд на Артура, – через Ника?!

– Думаю, да, – кивнул он и достал еще одно фото из конверта.

На этом снимке лицо парня, что стоял поодаль, перекосилось гневом, в то время как Николоз о чем-то сильно ругался со стоявшим рядом. Меня увиденная ситуация напрягла.

– Я думаю, здесь что-то пошло не так, Давид. И я могу только догадываться, что… – Артур сделал выразительную паузу.

– Ты думаешь, это связано с нашим приездом?

– И не только, Давид, – хмыкнул Артур, и в его руках появился портативный диктофон.

– Да ну нахер! – я уперся локтями в столешницу. – Брат, ты меня никогда не перестанешь удивлять. Откуда? И все эти фото были сделаны сегодня?

– Угу, – кивнул он, – только зря на ребят ругался. Они свою работу знают. Хотели, правда, чутка переборщить. Там же всех пострелять, но после этого… – он придвинул диктофон ко мне. – Я думаю, тебе лучше самому послушать.

– Интрига закручивается, – мое нехорошее предчувствие усиливалось с каждой секундой.

Я не мог даже представить, почему Артур так загадочно улыбался, когда я нажимал «play».

– Гош, ты че, не сечешь совсем? – голос Николоза.

– Это, по ходу, ты, молокосос, не сечешь. Какого хера Багратиони притащил сюда свой зад?

– Так спроси у него! Че ко мне все эти вопросы?

– Ща я тебе спрошу, мудила…

В динамике слышно отчетливое рычание, следом удар и хрипы. В этот момент Артур подсунул мне фото, на котором Николоза бьет в живот тот парень, что стоял поодаль.

– Сука, я тебя уничтожу, – отплевываясь, хрипит Николоз.

У меня пальцы сжались в кулаки.

– Ага, напугал, – ржет кто-то, — батяня сказал, что раком нагнет тебя, если не принесешь то, что должен.

– Я же сказал, принесу, – голос Ника меняется, становится заискивающим.

Мне захотелось в этот момент одного: поставить этого молокососа в угол на горох коленями. Я не мог больше это слушать. Злость на то, что у меня брат гнида, убивала. Нажал на «стоп».

– Ты пропускаешь самое интересно? – заметил Артур, и я увидел в его глазах понимание.

– Я боюсь, что не смогу спать, пока не переломлю хребет этим мудакам и заодно братцу-придурку, – процедил я сквозь зубы. – Что он должен им принести? Скажи мне сам.

– Я не знаю, – пожал плечами Артур и, забрав у меня диктофон, сам нажал на «play». Когда я потянулся, чтобы выхватить у него гаджет, он отрицательно махнул головой. – Слушай, блядь!

– Смотри, мажористый папенькин сынок. Если ты не сделаешь этого, то батя заберет твою сестричку. А твоего полоумного папашу вздернут на суку в его же ухоженном садике.

– Пошел, ты, Вадик, – зарычал Николоз.

– Я все сказал. Батя ждет. И сделай так, чтобы Багратиони свалил к себе в горы. Пусть там и дальше занимается «фермерством», а то и ему достанется. Батя настроен масштабно…

– Твою мать! Артур! Кто эти ублюдки? Ты нашел их? Знаешь, где живут? Что из себя представляют?

– Не кипятись, Давид.

Спокойный голос Артура взбесил.

– Я лично вырву этому ублюдку язык и засуну его ему в задницу, чтобы не пиздил слишком много, – у меня внутри разбушевался ураган. Я, еще не успокоившись после выходки Алиты, сразу же попал в другой поток негатива.

– Успеется, Давид, – Артур все сложил обратно в конверт. – Ты же умный, Давид. Разве не знаешь, как нужно бороться с плесенью?

– Блядь, Артур. Если не заткнешься, тебе тоже достанется. Все я знаю, но когда дело касается семьи…

– Давид, – Артур глянул на меня вскользь.