— Отдай пистолет! — прорычал Синклер.

Он сделал еще шаг, и Фитцрой, закрыв глаза, нажал на спусковой крючок. Раздался громкий хлопок, рукав мундира дернулся в сторону, и спустя мгновение Синклер почувствовал, как по руке потекла струйка крови.

Кроша сапогами осколки стекла на полу, он ринулся к Фитцрою. Тот было замахнулся на него пистолетом, но Синклер исхитрился схватить его за руку и вырвать оружие.

Со стороны лестницы донесся топот тяжелых шагов Джона-О, спешащего на шум; Фитцрой, видимо, их тоже услышал.

— Джон-О! — завопил он. — Скорей сюда!

Толстяк метнул на Синклера победоносный взгляд, однако тот, не помня себя от ярости, крутанул противника к себе спиной, схватил за пояс брюк и, в три шага одолев расстояние до закрытого окна, отправил мерзавца на улицу прямо через стекло. Фитцрой, вопя от ужаса, пролетел вверх тормашками несколько футов и под аккомпанемент звенящих осколков стекла с глухим звуком плюхнулся на каменную крышу каретного навеса. Лошади находящегося под ним экипажа взволнованно заржали.

Джон-О вырос в проходе спальни как раз в тот момент, когда Синклер отходил от окна. Увидев окровавленный лоскут ткани, свисающий у него с левого рукава, ямаец буквально остолбенел.

— Пожалуйста, передайте мадам, — сказал Синклер, протискиваясь мимо Джона-О, — чтобы счет от стекольщика она переслала мне.

Рутерфорд и Ле Мэтр в компании еще нескольких человек с тревогой ожидали его внизу.

— Слава Богу! В тебя стреляли? — воскликнул Рутерфорд, увидев спускающегося по лестнице приятеля.

— Кто? — поинтересовался Француз. — Неужто этот мерзавец Фитцрой?

— Отвезите меня в госпиталь, — попросил Синклер. — На Харли-стрит.

Рутерфорд и Француз озадаченно переглянулись.

— Он ведь для малоимущих дам, — протянул Рутерфорд.

— В бурю любая гавань хороша, — ответил Синклер.

Как знать, может быть, сегодняшний вечер еще не окончательно испорчен, подумал он.

11 декабря, 11.45

Шторм бушевал несколько часов и закончился лишь утром следующего дня. Дежурство на поврежденном ходовом мостике было отменено, а сам он закрыт до окончания похода.

Доктор Барнс помогла медперсоналу извлечь осколки стекла из лица лейтенанта Кэтлин Хили, но состояние пострадавшей вызывало серьезное беспокойство, и Шарлотта решила как можно скорее вернуть офицера на Большую землю и показать офтальмологу.

— Она может полностью потерять зрение в одном или даже обоих глазах, — сообщила она капитану в его каюте.

Парселл помолчал, уставившись на пол, затем, после нескольких секунд раздумья, проговорил:

— Начинайте собираться.

— Простите?

— Я планировал еще ближе подойти к станции Адели, перед тем как вы пересядете на вертолет, но, думаю, можно отправить вас уже сейчас.

Неуверенное «думаю» не очень-то вдохновило Шарлотту.

— Придется снять с вертолета часть провизии и оборудования, чтобы снизить вес. Затем вы, мистер Хирш и мистер Уайлд со всеми своими вещами покинете ледокол. Чтобы высадить вас на базе, а потом вернуться на корабль, который уже будет направляться обратно на север, на вертолете должен быть достаточный запас топлива. Лейтенант Рэмзи! — крикнул он офицеру, как раз проходящему мимо по коридору.

— Сэр!

— Готовьте вертолет. Кто пилоты?

— Энсины Диас и Джарвис.

— Прикажите им залить полные баки топлива и быть готовыми доставить трех пассажиров на станцию Адели. Немедленно.

— Отсюда, сэр? А не…

Капитан оборвал подчиненного на полуслове и отправил выполнять приказ. Снова повернувшись к Шарлотте, он попросил ее передать Уайлду и Хиршу, чтобы те готовились к скорому вылету.

— Сколько времени им предоставить на сборы?

Капитан бросил взгляд на часы.

— Пожалуй, назначим отлет на тринадцать ноль-ноль.

Путем несложных математических вычислений Шарлотта высчитала, что капитан имеет в виду час дня. В их распоряжении примерно пятьдесят пять минут.

Где найти Дэррила, она знала, — бедолага все еще отлеживался на своей койке, чуть менее зеленый, чем накануне, но все-таки очень нездорового цвета. Когда она сообщила ему новость, он закрыл глаза и встал с постели.

— Ты как, нормально? — поинтересовалась она, наблюдая, как биолог, словно сомнамбула, двинулся к дорожным сумкам.

— Угу. Веди сюда Майкла.

— Знаешь, где он?

— А где ему быть? На палубе, ясное дело.

Шарлотте и самой предстояло успеть собрать вещи, поэтому она быстро поднялась на главную палубу и окинула взглядом носовую часть корабля. Майкла на ней не оказалось, тогда она обратила взор на корму, где несколько человек вели сражение с темно-зеленым брезентовым чехлом вертолета. Ветер был такой, что чехол раздувался, словно гигантский капюшон, и метался во все стороны. Наблюдая за происходящим через объектив фотоаппарата, неподалеку стоял Майкл.

— Ты в курсе, что мы должны занять места в этом вертолете уже менее чем через час?! — крикнула Шарлотта.

— Ага, — ответил он, опускаясь на колени, чтобы сделать снимок с нужного ракурса. — Мне матросы сказали. Большая часть моего багажа так и лежит в сумке нетронутой, поэтому я готов отправиться в путь хоть через три минуты.

— Ах ты, мистер Хитрец! — воскликнула она. — Ладно. Мне надо кое-что сделать, а ты, когда спустишься в каюту за вещами, не забудь прихватить с собой Дэррила. Бедняга все еще еле держится на ногах.

Майкл сделал еще пару фотографий и быстро собрал оборудование. К этому времени он наконец освоил искусство удерживаться на ногах во время качки и мог довольно легко предугадывать, в какой момент и как сильно накренится корабль. И все-таки скучать по нему он не будет. После той глупой вылазки на палубу ночью, не говоря уж о злополучном визите на ходовой мостик, который окончился катастрофой, Майкл ощущал себя персоной нон грата и старательно избегал любой возможности столкнуться с кем-либо из старших офицеров. Даже старшина Казински косился на него, словно Майкл приносил с собой неудачу. После инцидента он сделал все, что было в его силах, чтобы минимизировать последствия случившегося: помог лейтенанту спуститься по лесенке, используя для этого методику пожарных — в течение всего спуска находился на одну ступеньку ниже ее и страховал, поддерживая собственным телом, — а потом вновь поднялся на мостик, где попытался вытолкнуть погибшего альбатроса наружу и заделать разбитый иллюминатор. Впрочем, ничего путного из затеи не вышло — тело птицы, разрезанное краем экрана Кента, словно скальпелем, крепко застряло в проеме. По крайней мере так она выполняла роль своеобразной пробки и не позволяла бушующим волнам заливать мостик.