litbaza книги онлайнИсторическая прозаСуд да дело. Судебные процессы прошлого - Алексей Кузнецов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 85
Перейти на страницу:

Председатель: Кто внушил вам мысль совершить это убийство?

Корде: Никто, я сама решила убить его.

«Я решила, что Марат не стоит такой чести, чтобы столько храбрых людей шли добывать голову одного человека, рискуя промахнуться, и своей смертью навлечь погибель на многих достойных граждан: для него

достаточно руки женщины».

Ш. Корде — Ш. Барбару, тюрьма Консьержери, 15 июля 1793 года

Приговор и казнь

В прениях Фукье-Тенвиль предсказуемо потребовал смертной казни. Шово-Лагард, понявший, что сама Корде не хочет смягчения своей участи, поколебавшись, решил не идти наперекор воле своей подзащитной. Перед присяжными суд поставил три вопроса. На все три они ответили утвердительно: да, Марат был убит; да, его убила Шарлотта Корде; да, она сделала это умышленно и с преступными намерениями.

Суд приговорил подсудимую к смертной казни на гильотине. К эшафоту ее должны были доставить в красной рубашке, что было отличительным знаком отцеубийц, к которым приравняли убийц французских законодателей. Ее имущество поступало республике.

Знаменитый парижский палач мэтр Сансон оставил подробные воспоминания о последних минутах жизни убийцы Марата. Шарлотта, как и на суде, обнаружила невероятное присутствие духа. Часть собравшихся на площади Республики проклинала ее, часть ей сочувствовала. Помощник палача, плотник Легро, поднял отрубленную голову и дал ей несколько пощечин; это вызвало возмущение, его судили и приговорили к позорному столбу и неделе тюрьмы.

Бессмертие

Несомненно, Шарлотта Корде восхищалась поступком Брута. Кинжал римского сенатора не спас Свободу: после гибели Цезаря началась гражданская война, до окончательного падения Республики оставались считаные годы. Нож Шарлотты не остановил террор, в какой-то мере даже подхлестнул. Но ее поступок вдохновил поэтов, сравнивавших ее с древнегреческой богиней мщения Эвменидой.

Прадед Шарлотты великий драматург Пьер Корнель за полтора столетия до гибели Марата вложил своему Горацию в уста такие строки:

Нельзя готовому для подвига герою,
Вступив на славный путь, назад глядеть с тоскою.
Постигла нас теперь горчайшая из бед,
Все это вижу я, но страха в сердце нет.
Кого бы ни сразить за град родной и землю,
Я с радостью слепой такую честь приемлю…

Его правнучка была уверена, что то, что она совершила, было сделано «за град родной и землю».

Нам ли ее судить?

14. Свергнуть императора

(военный суд над группой заговорщиков во главе с генералом Мале, Франция, 1812)

29-й бюллетень Великой армии от 3 декабря 1812 года был составлен искусно. Он забрасывал читателя цифрами, именами и варварскими названиями русских городов и рек, приводил примеры мужественного поведения предводительствуемых императором войск, но не мог скрыть главного: армии, какой еще не знала история, больше нет. Зато «здоровье Его Величества превосходно». Последняя фраза, многим современникам показавшаяся в контексте происходящего издевательской, была на самом деле совершенно необходима — ведь по Парижу еще недавно гуляли противоположные слухи…

В первые годы Революции многие французские генералы и офицеры были ярыми республиканцами. Да и сам будущий Первый консул (с 1799-го) и император (с 1804-го) во времена Тулона, Арколе и Битвы при пирамидах регулярно с воодушевлением поминал Республику.

«…Вы выигрывали сражения без пушек, переходили реки без мостов, совершали трудные переходы без обуви, отдыхали без вина и часто без хлеба. Только фаланги республиканцев, солдаты Свободы способны на такие подвиги!»

Генерал Бонапарт, приказ по Итальянской армии от 26 апреля 1796 года

Но время шло, и у большинства из них от этих взглядов мало что осталось. Они стали генералами и маршалами империи, пэрами, королями и герцогами, какие уж теперь «эгалите-фратерните»… Самые стойкие либо согнулись под тяжестью имперского величия, как Даву, либо оказались в эмиграции, как Моро, либо погибли, как Ланн. Но был еще генерал Мале…

Мушкетер-республиканец

Выходец их аристократической семьи, кадровый офицер, начинавший службу в легендарной 1-й роте полка Королевских мушкетеров, он присягнул Республике и храбро сражался за нее. Его имя отмечено в приказах по Рейнской армии, затем по Итальянской. В 1799-м по рапорту французского командующего в Швейцарии Андре Массена Мале был произведен в бригадные генералы. Ему уже 45. Не только по революционным, даже по старорежимным понятиям не бог весть какая карьера. Про таких, как он, говорят: «Пороху не выдумает, но понюхал его предостаточно».

Трудно сказать, что ему не нравилось — идея консулата или сам Бонапарт, но он не скрывал своих антиконсульских взглядов. На обоих референдумах — по пожизненному консульству Наполеона в 1802-м и по его императорству в 1804-м — он проголосовал против. Это не слишком популярная точка зрения: по официальным данным, в первом случае таких несогласных набралось 0,24 %, во втором — 0,03 %. Не приходится удивляться, что генерала-оппозиционера «задвигают», хотя и пытаются «умаслить» командорским крестом ордена Почетного легиона.

Направленный служить в Италию, он входит в «контры» с вице-королем Эженом Богарне, пасынком Наполеона. За республиканские взгляды (он открыто призывал подчиненных на втором плебисците голосовать против империи), а также — для веса! — на основании подозрений в коррупции (явление, и вправду широко распространенное во французской администрации того времени) его отправляют в отставку «с мундиром и пенсией».

Заговор под сенью Гиппократа

Мале пытается компенсировать оборвавшуюся военную карьеру политической, но дважды проваливается на местных выборах. Тогда он примыкает к группе сенаторов, которая планирует свергнуть режим, воспользовавшись отсутствием императора во Франции (Наполеон в это время решает «испанский вопрос»). Префект парижской полиции Дюбуа получает информацию о готовящихся «мероприятиях» от своего агента, и 55 наиболее видных заговорщиков оказываются в тюрьме. Трудно сказать, почему с ними поступают столь мягко, но факт остается фактом: после годичного пребывания за решеткой большинство разослано по дальним городам под надзор полиции. Мале же сочтен не вполне нормальным и помещен в «санаторий» доктора Дюбюиссона.

Заведение доктора историки иногда величают «тюремной больницей» — это так, но не следует представлять себе обычную «больничку» с жесткими койками и решетками на окнах. Ничего общего оно не имело и с «карательной психиатрией» ХХ века: никаких мокрых простыней и галоперидола (тогда еще, впрочем, неизобретенного). У каждого пациента — а сюда направляли с самыми разнообразными диагнозами — имелись своя комната, неплохо обставленная, и хорошее питание (за свой счет, разумеется); персонал был вежлив, а сад для прогулок — тенист и ухожен. Иными словами, курорт для тех, кого было сочтено одновременно нецелесообразным как мучить тюрьмой, так и совсем отпускать.

1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 85
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?