— А что изменилось? Тот же вопрос — тот же ответ!

— Так ты, стало быть, «спасаешь» Макса?

— Ах, какой сарказм! А тебе в голову не приходило, что Риткин супруг может Максу, скажем, голову проломить?

— Не надо меня пугать. Макс уже взрослый, он сам разберется.

— Ты хочешь сказать, что неизвестно еще, кто кому проломит? Браво!

Людмила Сергеевна безнадежно развела руками.

— Я, кажется, знаю, почему ушел Рома.

— Я рада за тебя!

— Тебя невозможно долго выносить! Юлька резко встала и пошла к выходу.

— Юля! — Людмила Сергеевна кинулась за дочкой. — Послушай, девочка, ты засиделась дома, у тебя в голове — закись, застой. Давай выведем тебя на работу, хоть куда-нибудь пристроим, найдем что-нибудь! — Она взяла Юльку за плечи и говорила горячо, страстно, жалея дочь и злясь на нее одновременно. — Ну, заведи себе любовника, хочешь, купим тебе какие-нибудь шикарные шмотки! Выбрось ты из головы эту идею фикс…

— Мам! — Юлька заговорила спокойно и примирительно. — Сначала у меня в жизни было три главных человека — Ромка, Аська и Макс, причем Макс появился много раньше дочери. Ромка отпал. И не думай, не теперь, много раньше. Усох, как осенний лист, и улетел… Остались Аська и Макс. Я не хочу потерять Макса.

— Почему — потерять?

— Не знаю… Но чувствую. Либо его сделают несчастным… Так вот: я буду за него драться, я его очень люблю. И если б он был моим сыном… Я тебя не понимаю, мама…

Она ушла. Людмила Сергеевна поняла, что стараться что-то объяснить Юльке на уровне логики — бессмысленно, Юлька фанатична и агрессивна, как танк. Что можно объяснить танку? А во-вторых… какой смысл пытаться образумить дочь, если ты, мама, не входишь в число главных людей ее жизни?

Татьяна Николаевна заметила Людмилу Сергеевну недалеко от станции метро. Таня возвращалась от своего пятилетнего «клиента». Он был самым «дальним» — аж в четырех остановках метро от ее дома. Но его родители, хоть из нынешних богатеньких коммерсантов, но, на удивление, абсолютно без скотства, снобизма и воинствующего невежества. Скорее, наоборот — юные интеллектуалы. Татьяне Николаевне редко нравилось обращаться с родителями своих подопечных, а эти молоденькие мама и папа составляли приятное исключение и вполне стоили четырех метрошных остановок.

Людмила Сергеевна, не торопясь, брела к нужной Тане станции. Таня отметила, как хорошо «упакована» Люся, как молодо она выглядит. А вот машину водить так и не стала, хотя от Алены Таня знала, что в семье Юлькиных родителей два авто…

Откровенно говоря, не очень-то хотелось встречаться нос к носу именно с Людмилой Сергеевной, ибо так случилось, что ей, Тане, бывшей учительнице, опять были известны тайны чужой семьи. Больше, чем надо. Чем хотелось…

Ведь, в отличии от Юльки и от ее мамы, Таня знает, почему и куда ушел Роман.

…Алена примчалась к ней, как договорились, рассказывать, «какое у нее счастье». Она сияла, как школьница, услышавшая первое признание, и хотя у Татьяны Николаевны от ее новости зашевелились на голове волосы, не улыбнуться и не поздравить такую счастливую Алену было просто невозможно. Надо было быть чуркой с глазами, шпалой, бревном на субботнике… Но тысячи вопросов вертелись на языке, а в душе творилось черт знает что! Ведь это все неправильно, неправедно! А собственно, почему? Что она, Татьяна Николаевна, может знать? Да и какое, в конце концов, ее дело, они все давно не ученики, они взрослые люди — пусть устраивают свою жизнь, как хотят.

— Давай по этому поводу выпьем чаю, — сказала Татьяна Николаевна. — Лишь бы все были счастливы.

Но все счастливы явно быть не могли. Алена потом еще забегала несколько раз, делилась с Таней своими радостными вестями: как им с Ромкой хорошо, как Сашка все понял и принял с достоинством, как они сейчас разменивают их квартиру… «А Юлька?» — осторожно спрашивала Таня. И Алена небрежно бросала:

— А, эта… как обычно: дурью мается, всех изводит, брата скоро в могилу сведет… Да, знаете, — оживлялась Алена, — я ведь с Верой Георгиевной так подружилась! Я к ним часто хожу, с бабкой помогаю. Я им обалденное лекарство достала и еще взрослые памперсы! Вера Георгиевна аж помолодела, посвежела. Меня «дочкой» зовет, — засмущалась Алена. — Я теперь ее совсем не сужу, она хорошая женщина, Татьяна Николаевна! Несчастная. А за ту историю так себя судит, уму непостижимо! Но ведь все же понятно: сын все-таки, а она его так безумно любит!..

Таня вполуха слушала эту болтовню, ее очень беспокоила Юлька. Эта девочка уже однажды ошпаренная, а «могучим мышонком» ее не назовешь. Что-то там происходит? Как она выдерживает?

— Алена, кстати! — перебивала Таня Аленин поток. — А Юлька в курсе, к кому ушел Ромка? Я что-то не поняла…

— Самое смешное, — заливается Алена, — что из этой семейки никто ничего не знает.

— Вы скрываете?

— Надо больно! Запросто бы сказали, если б кто спросил. Юлька молчит. Получает свои денежки…

— Какие денежки? Алена немного замялась:

— Тут… такая история… Только вам скажу, Татьяна Николаевна. Ромка решил начать новую жизнь во всем. Просил меня найти ему денежную работу, чтоб Юльку с Аськой прокормить… Вы ж знаете Юльку — ни черта делать не умеет и не желает. А Ромка не хочет висеть у меня на шее… Это он так говорит, а по мне, так пусть висит, моя шея выдержит! — и она расхохоталась. — Ну вот! А говоря откровенно, найти для него место не так-то просто. В нашей фирме, к примеру, народу по минимуму, каждый при своем деле, все ушлые, умелые… Это ж коммерция, а не эти его… микросхемы… Короче: мне проще давать ему пятьсот баксов в месяц на его бывшую семейку и на карманные расходы, чем найти работу для него.

Таня оторопела. Это еще предстояло переварить. Во оно какое, новое время! Хотя, если вдуматься, что такого? Если Алена может заработать хоть на троих, хоть на четверых и всем при этом хорошо… А вот всем ли?

— Так Юлька не знает, откуда деньги?

— Да нет же! Как она узнает, если не спрашивает, а Ромка сам ей сказал, что нашел новую работу. Новая работа — это я! — и она прямо зашлась от смеха.

«Я — наивная дура! — думала про себя Татьяна Николаевна. — Я была уверена, что Рома и Юля живут духовной жизнью душа в душу. Почему я так думала? На основании той, давней истории? Идиотизм! Как все просто: Роман ушел к богатой и красивой. Потому что полюбил? Или потому, что богата и красива?..»

Алена, оказывается, внимательно следила за выражением лица Тани.

— Ой, Татьяна Николаевна, я поняла: вы ругаете Ромку, думаете, что он в этой ситуации дерьмо! Вы ошибаетесь, поверьте мне, вы очень ошибаетесь! Когда все устаканится, мы с ним вместе придем к вам и обо всем поговорим, ага?

— Конечно… Хотя, не буду скрывать: меня очень беспокоит Юля…

— За эти годы у девочки Юли выросли клычки, — задумчиво произнесла Алена. — И бояться надо не за нее, а ее саму. А может… может, вы хотите, чтобы Ромка вернулся в стойло? — Алена спросила это угрожающе и в то же время испуганно.