– Да, я взяла их под контроль. Пришлось повозиться, но сумела. Взяла – и тем самым сорвала штурм… Ты не заметил, что сначала они действовали вполне грамотно и осмысленно, а потом тыкались слепыми котятами, гибли под пулями и в ловушках?

Я уже толком не помню подробности нападения, столько всего наслоилось… Но что-то похожее вспоминается.

Вопрос «Зачем сорвала?» я не задаю. Со мной приключается очередной вынос мозга. Все ведь тогда видел, но опять ничего не понял…

Спрашиваю:

– И отчего же твой любовник Эйнштейн лгал, подставляя тебя?

Она реагирует не на суть вопроса, лишь на его форму:

– Любовник? По-моему, Гоблин, нам лучше закрыть эту тему. Закрыть и забыть. По части любовных связей ты не просто сравнял счет, а вырвался далеко вперед.

– Слухи, сплетни, инсинуации.

– Да-а-а? Ты забыл, что я ночевала рядом с палаткой, где ты развлекался с девушкой Лорда?

Помню… Рядом с комнатой, где я развлекался с Леной, она тоже ночевала. И в клинике, где я развлекался с медсестрами, провела немало времени.

– Ты с темы-то не соскакивай, – выворачиваю я руль в сторону. – Зачем Эйнштейн врал?

– А зачем он врет всегда и всем? Такой уж Эйнштейн человек. Имеет какой-то свой интерес, полагаю. Но ты в его интерес не вписываешься. Иначе он не заманил бы тебя сюда, предупредив хармонтские власти.

Оп… Еще один неожиданный твист. Наверное, изумление отражается на моем лице, потому что Горгона спрашивает:

– Неужели ты не понял, что здесь все были готовы к встрече Хармонтского Мясника?

– Понял, не тупой… Но мало ли где могла случиться протечка… Кстати, не говори об Эйнштейне в настоящем времени. Лучше так: «имел свой интерес», «таким был человеком»…

Горгона уточняет:

– Он умер?

– Да.

– Как и от чего?

– Я его застрелил.

– За что?

Вспоминать смерть матери мне не хочется… Мать – это святое, а Горгона… она… в общем, незачем ей трепать эту тему. И я отвечаю в привычной манере дурачащегося Питера Пэна:

– А ты попробуй сама угадать. Варианты такие: «а» – мне не нравились шутки его еврейского юмора; «бэ» – я хотел занять его кресло начальника; «вэ»…

– Заткнись!

Я послушно замолкаю. Она тоже молчит, переваривает информацию. Задумчиво шевелит кончиком ветки угли в костре.

За время паузы я понимаю, что весь наш словесный пинг-понг не важен и не нужен. Что было, то прошло. Кто умер, тот мертв. И надо задать главный вопрос: где наши девочки, что с ними? Но я никак не могу собраться и спросить. Потому что боюсь услышать ответ. Подсознательно мне хочется хоть немного затянуть неопределенность… Пусть и дальше остается надежда, что Маришка и Аня в безопасности, у дедушки Ганса.

Потому что если Горгона скажет: нет, они в лапах Плаща, или мясников из НИИ Менгеле, или китайцев, – мне придется действовать. Немедленно, по-другому Питер Пэн не умеет, долгое и тщательное планирование – не его стихия.

А я слишком устал… Я потерял друзей, да, друзей, как ни странно звучит это определение применительно к мутантам-звероидам. И потерял что-то еще, не внешнее… Что-то внутри, чему и названия не подобрать, лишь ощущаешь: внутри появилась пустота, вакуум. И, в полном соответствии с законами физики, противостоять наружному давлению становится гораздо труднее.

Но если выяснится, что надо разыскивать логово Плаща, или штурмовать засекреченную базу ЦАЯ, или что-то еще в том же роде, – это полбеды. К таким делам Питеру Пэну не привыкать.

Гораздо страшнее, если Горгона скажет: понятия не имею, где близняшки и что с ними происходит.

* * *

О том, как погиб Жукер, я узнал с большим запозданием, со слов отца.

Они оба действительно угодили к людям Носорога, но не в плен… Либо это был очень своеобразный плен: оружие у отца не отобрали, свободы действий его и Жукера не лишили, просто расположились вокруг и держали обстановку под контролем, заняв удобные для ведения огня позиции.

Командовал боевиками не Лопата, а человек, представившийся явно вымышленным именем, демонстративно вымышленным: что-то вроде Джона Смита, отец даже запоминать не стал.

Смит поделился следующей информацией: господин Рихтер вернулся из деловой поездки, вместе с дочерью вернулся, и первым делом отстранил от командования Эрика «Лопату» Медрилла – до окончания разбирательства со вчерашним происшествием на грузовом терминале.

А он, Смит, получил задание: выдвинуться с группой бойцов через Зону к клинике, но на ее территорию не соваться, занять удобную позицию и ждать, оставаясь на связи. Задание он будет выполнять, если мистер Панов не возражает. А если возражает, все равно будет выполнять.

Мистер Панов возражать не стал, но немедленно попытался связаться со мной, доложить об изменениях обстановки. Не получилось. Моя рация молчала.

(Позже мы сообразили: вояки притащили к «Клинике Св. Духа» все, что имели на вооружении, рэбовскую аппаратуру в том числе, и накрыли здание «куполом Свансена». А это хитрая штука, свое присутствие не выдающая в отличие от обычных глушилок: вроде и эфир чист от помех, и рация работает, но ни с кем по другую сторону купола не свяжешься.)

Отец, оставшись без связи, продолжал выполнять задание. На беду, он был лишен возможности хоть как-то общаться с находившимся рядом Жукером. Не понимал, не мог истолковать движения его усиков и сам ничего не мог сообщить легким постукиванием по панцирю, не знал азбуки сигналов.

По мере того как звуки боя усиливались, наш жучок вел себя все беспокойнее, энергично и безуспешно пытался о чем-то сигнализировать. Что в те минуты творилось в его мозгу – можно лишь гадать.

Жукера я оставил с отцом неспроста. Медлительный, не пригодный к боевым действиям, он стал бы в клинике только помехой. Жукер, очевидно, считал иначе. Когда рвануло и здание начало рушиться, он отправился к нам на помощь.

Винить отца – отчего, мол, не пресек и не остановил – я не стал. Поскольку и сам на его месте остановить не сумел бы… То, что выкинул Жукер, стало полной неожиданностью.

Он полетел!

Да, поднялся в воздух и полетел.

Мягкие прозрачные крылья под щитками надкрылий у него имелись всегда. Но не способны были поднять в воздух даже удивительно легкое относительно размеров тело Жукера. Эйнштейн не терял надежды: жукообразный мутант продолжает расти и развиваться и когда-нибудь, после очередной линьки, встанет на крыло…

Возможно, последняя линька, случившаяся уже на воле, стала той самой, долгожданной. Или же процесс развития крыльев тормозили препараты Авдотьи Лихтенгаузен, которыми активно пичкали звероидов… Теперь уже не узнать.

Бойцы Носорога, обалдевшие от зрелища взлетевшего гигантского жука, взяли его на прицел, но стрелять без команды не стали. А Жукер, описав пробный круг, с громким жужжанием устремился в сторону клиники. Влетел он в одно из лишившихся стекол окон за секунду или две до того, как северная сторона здания обрушилась. Окно было как раз на северной стороне, покинуть зону разрушения Жукер никак не успел бы.