— А при чем тут внешний вид официанта? — не понялаНастя.

— Ну как же! Пенсионеры крайне редко ходят в рестораны,если живут только на пенсию, это для них слишком дорого, а ведь поход вресторан — это определенный символ, понимаете? Символ того, что ты включен вобщую жизнь, что ты выходишь в свет, что ты можешь себе что-то позволить.Ходить в рестораны надо обязательно, если не хочешь состариться раньше времени.Поэтому он устроил в клубе это кафе, где можно поесть или просто выпить чаю зачисто символические деньги, но весь антураж будет соответствоватьпервоклассному ресторану. Вы обратили внимание на официанта, а на меню вывзглянули?

— Ну… да, — растерянно ответила Настя. — Япрочитала, что здесь есть и сколько это стоит.

— Да я не об этом! Я об обложке. Вы обратили внимание,в какие корочки помещено меню? Кожа, золотое тиснение, виньетки. Здесь все,кроме цен, по высшему разряду. Ведь в советское время как было? Старикам — то,что похуже. Если удобная для старческой ноги обувь, то такая, что без слез невзглянешь. Одежда — вообще караул. Оправы для очков — жуть впотьмах! Понятно,что пенсионеры, если им никто не помогает, не могут позволить себе дорогиепокупки, но кто сказал, что дешевое непременно должно быть уродливым? Пусть онобудет из недорогих материалов, но пусть будет красивым. Впрочем, Настенька, выменя останавливайте, а то я вас совсем заговорю: как только речь заходит оклубе и об идеях Андрея, я начинаю фонтанировать. Вы ведь не просто кофе хотеливыпить, вы же хотели о чем-то спросить. Спрашивайте.

Настя ложечкой отломила кусочек пирожного и попробовала. Да,наверное, его сделали из дешевых продуктов, но оно было вкусным и — что самоеглавное — невозможно красивым, продуманно-разноцветным, с украшениями из ягод ижидкого шоколада.

— Я хотела в первую очередь узнать ваше личное мнение оКорягиной и Павловой.

— А во вторую?

— Я попросила бы вас назвать мне членов клуба, которыелучше всего были знакомы с убитыми и могли бы о них рассказать.

— Ясно. Что касается меня, то я, конечно, расскажу вамвсе, что знаю, только знаю-то я не особо много, я ведь здесь всего полгода, савгуста. А Аиду Борисовну убили в конце сентября, так что знакомы-то мы былитолько полтора месяца. Но кое-чем, конечно, поделюсь. А Корягину я вообще незастала, ее ведь убили в марте, кажется, да?

— Жаль, — огорченно протянула Настя, — а ятак на вас рассчитывала.

Тамара утешающим жестом похлопала Настю по руке и хитроулыбнулась:

— Настенька, я, конечно, многого не видела сама, нозато мой салон — это место, где можно все узнать из третьих рук. Уж всеми сплетнями,которые ходили и ходят по клубу, я вас обеспечу в избытке. А вы потом самиразбирайтесь, что там правда, а что — выдумки.

Из рассказа Тамары Настя узнала, что в клубе «Золотой век»образовалась небольшая компания из трех женщин и одного мужчины. Эдакийчетырехугольник, только не равносторонний. Входили в компанию Галина ИльиничнаКорягина, Аида Борисовна Павлова, вернувшийся из эмиграции мастер на все рукиВалерий Васильевич Полосухин и еще одна дама по имени Елена СтаниславовнаМуравьева. Как ни странно, центром этой компании стал невзрачный и не особообразованный Полосухин, постоянно проживающий в усадьбе во флигеле дляперсонала. Дело в том, что он был тихо влюблен в Аиду Борисовну и осторожно инеумело ухаживал за ней. То есть там, где появлялась Павлова, немедленнонарисовывался Полосухин. А следом тут же подтягивались Корягина и Муравьева,которые сами положили глаз на вдового, не старого еще и непьющего мужичка —большую редкость по нынешним временам. Понятно поэтому, что Аиду Борисовну нита, ни другая не любили, видели в ней соперницу и бешено ревновали. Кроме того,Корягина и Муравьева друг друга тоже считали соперницами и не упускали случаясказать друг о друге гадость, особенно за глаза.

Из того, что говорили клиентки парикмахерского салона, можнобыло сделать вывод, что Корягина побаивалась Аиду Борисовну и считала ее визвестном смысле ровней себе, потому как Павлова занималась серьезным делом ивышла на пенсию «в чинах». Открыто вступать в конфронтацию с «соперницей»Галина Ильинична не осмеливалась, однако за спиной порой давала себе волю и отдуши, что называется, отрывалась, истово критикуя бывшего следователя заслишком, на ее взгляд, молодежную манеру одеваться, за яркие блузки, джемпера инепременные шарфики, за узкие облегающие брючки и обильно украшающую одеждудорогую бижутерию. Елену же Станиславовну Муравьеву Корягина не боялась вовсе иоткрыто поносила ее за приверженность западной культуре и вообще«капиталистическому образу жизни». Особенно старалась она со своей критикой в присутствииВалерия Васильевича Полосухина, тут уж она в выражениях не стеснялась ивысказывала свое мнение громким начальственным голосом.

— А что, Аида Борисовна действительно одевалась не повозрасту? — с интересом спросила Настя.

Тамара бросила на нее странный взгляд, немного помолчала.

— Аида Борисовна была красивой женщиной, —ответила она негромко, — высокой, худощавой, примерно вашего типа.Моложавое лицо, мало морщин, седые густые волосы, она их не красила, и ейседина очень шла. Она у меня один раз стриглась, следила за собой. Мненравилось, как она одевается, если бы у меня была ее внешность, я бы одеваласьточно так же. Аида Борисовна говорила: «Пока я работала, я не имела ни права,ни возможности носить такое, а мне всегда очень хотелось. Теперь я наконец могусебе это позволить».

— Почему вы на меня так посмотрели? — неудержалась от вопроса Настя. — Я спросила что-то не то?

— Знаете, Настенька, давайте вернемся к этому разговорув другой раз. Не будем отвлекаться. Вам ведь нужно узнать как можно больше проКорягину и Павлову. Корягину, как я уже сказала, я не застала, поэтому не зналаее лично, а вот один эпизод с Аидой Борисовной мне запомнился. Как раз занесколько дней до ее смерти…

…Аида Борисовна записалась к Тамаре на стрижку. Назначенноевремя подошло, а Павловой все не было, и Тамара отправилась ее искать.Администратор в холле сказала, что Аида Борисовна зашла в кабинет, где велиприем врачи.

— Там сегодня Алла Ивановна принимает, — сообщилаадминистратор. — Они с Аидой Борисовной столкнулись прямо у моей стойки ипошли в медкабинет.

Алла Ивановна Ярцева была врачом-психотерапевтом,консультировала членов клуба два раза в неделю, и пенсионеры охотно ходили кней поговорить о тревогах, бессоннице, плохом настроении и отчаянииодиночества, а также о том, почему же так получилось, что дети совсем их забылии внуки не приезжают.

Медицинский кабинет находился прямо рядом с салоном Тамары,за стеной. Тамара прошла по коридору до своей двери, подумала немного и решилавсе-таки постучаться, заглянуть к доктору и спросить, когда Аида Борисовнаосвободится и имеет ли смысл ее ждать. Она сделала шаг в сторону медкабинета иуслышала возбужденные голоса Павловой и доктора Ярцевой.