И столько вопросов крутится в голове. Что теперь между нами? Это просто секс или не просто секс? Мы еще встретимся? Он позвонит? Напишет? Когда?

Мне нужны гарантии, что это не конец!

— Соня, — тянет парень за руку.

— М-м?

— Спасибо, — а я от этого слова и тона, которым оно было сказано, вся покрываюсь мурашками, — ты не представляешь, как мне было хорошо с тобой. Просто невероятно!

— И мне, — поджимаю губы и почему-то хочу разреветься.

Не знаю! Я вся сплошной оголенный нерв! Мне нужна анестезия, черт возьми!

— Ты… мы… Ром?

Заикаюсь, но точно собираюсь задать вопрос ему в лоб. Чтобы не страдать в неведении. Чтобы четко знать, что это не жирная точка. Но Рома понимает меня без слов.

— Да, Сонь, — целует в губы, постепенно и нежно погружая в меня свой язык. Успокаивая. Обещая все на свете.

Выдыхаю…

— Беги, — спустя целую бесконечность отрывается он от меня, когда в моей сумочке слышится возня телефона.

— Бегу, — киваю, цепляясь за его футболку.

— Скучай, — и последний поцелуй обжигает мои губы.

— Скучаю, — выдыхаю и все-таки покидаю салон автомобиля.

И уже жду завтра…

POV Соня

Домой крадусь окольными путями через двор Марьяны, которая смотрит на меня хмуро и качает головой.

— Завтра мы с тобой серьезно поговорим, Шахова, — выговаривает мне подруга.

— Да, да, конечно, — улыбаюсь я ей виновато, нервно теребя лямку своей сумки.

— Мне все это не нравится, Сонь, — придерживает меня за руку и заглядывает в глаза слишком пристально.

— Мань, я контролирую ситуацию, — порывисто обнимаю девушку и машу ей рукой, а потом скрываюсь за своей калиткой.

И выдыхаю.

Я думала, что Рябинина устроит мне более серьезный допрос, к которому была реально не готова. Мне бы самой переварить все события сегодняшнего дня, а потом уже начинать делиться ими. Или нет. Я еще не решила.

Бабушка и дед встречают меня теплыми взглядами, коротко интересуясь, как прошел мой день. Хмыкаю и качаю головой, а потом выдаю заученную ложь.

— Боже, ну почему я родилась не в восемнадцатом веке, а? Все эти дворцы и фонтаны, м-м-м… красота! Намного лучше, чем каменные джунгли мегаполиса. Стекло и бетон — это скучно, вот что я вам скажу. И да, после посещения Петергофа я реально задумалась о том, чтобы навсегда перебраться в Питер.

— Милая, переезжай, мы с дедушкой будем лишь рады. Если только тебя отпустят обстоятельства, — и бабушка заговорщически мне подмигнула, тем самым опуская мое настроение ниже плинтуса.

— Обстоятельства, — скривилась я и досадливо закатила глаза.

— Ну, ну, перестань, — рассмеялась бабуля, не ведая, насколько мне осточертела эта тема.

Но я только отмахнулась и потопала наверх, чтобы немного собрать мысли в кучку. А уж дойдя до своей комнаты, раскинулась на кровати и прикрыла веки, воскрешая ту волшебную близость, что сделала из меня настоящую женщину.

Как по щелчку пальцев, при воспоминании обо всем этом внизу живота резко потянуло, а в кровь выбросилась убойная доза адреналина. Пришлось даже губу закусить, чтобы не застонать в голос.

Дала на втором свидании? Ну, а кто бы мог сказать этому дьяволу «нет»?

Вот так я должна была жалеть о содеянном, а не вновь и вновь прокручивать с блаженной улыбкой все в своих поплывших мозгах. Но не получалось. Обнаженный Рома, как прибитый, стоял у меня перед глазами — его шикарное тело, его белозубая улыбка, его грешные зеленые глаза. И хриплый глубокий голос, звучащий в моей голове, который так страстно шептал: «Давай, маленькая моя, кончай!». Этот голос добивал окончательно, делая из моего тела дрожащее желе.

Не выдержала этой пытки и рванулась в душ, стараясь убежать от сладострастных картинок. Но и там, под упругими каплями, я только и делала, что прокручивала снова и снова события этого длинного дня, изумленно замечая, что вся налилась чувственным нетерпением.

Как я дотерплю до завтра? Ну вот как?

Хоть бы Рома уже написал мне скорее, чтобы там, в болтовне с ним, мне хоть немного убежать от бесстыдных и запретных желаний. Ох…

Но время шло, а телефон подозрительно молчал. Уже и за полночь перевалило, а от Красавина не пришло привычное «спокойной ночи, маленькая». Ничего вообще не пришло, я обиженно смотрела на пустой экран уведомлений и не могла понять, почему так, и что случилось.

Ведь он не поставил точку. Нет! Ведь он успокоил меня многоточием.

Разбитая, уснула только ближе к утру, а проснулась непростительно рано от тревожного толчка в солнечное сплетение. Тут же быстрый взгляд на экран.

И ничего!

Легкие забились стекловатой. Болезненный вдох и такой же мучительный выдох.

Почему так? Почему он молчит?

А, может, я себя накручиваю, и Рома вчера вечером был просто катастрофически занят работой, а сегодня спит после ночной смены в клубе, пока я, глупая гусыня, себя тут накручиваю до невозможности?

Да, так и есть!

Вот он проснется после обеда и обязательно мне что-то напишет, а, может быть, даже и позвонит, предлагая снова встретиться. Именно так и случится. Да! Да! Да! И я соглашусь, а потом мы снова целый день будем вместе. Он. Я. И наша любовь.

Так, стоп! Что?

Любовь?

И от этой мысли я подскочила на кровати как ужаленная, а потом снова повалилась на подушку, со стоном прикрывая свои глаза. Нет! Я не могу быть настолько недальновидной идиоткой. Это я просто оговорилась, имея в виду то, что мы уже делали с ним. Между нами только это — лето, секс и ничего более.

Я не могла в него влюбиться. Просто не могла…

Да только успокоить себя не получалось, и я крутила эту тревожную мысль в своей голове целое утро: в душе, потом за завтраком и даже после, когда в гости ко мне пришла Рябинина. Может быть, именно поэтому я и проболталась ей по всем фронтам…

— Сонь, твоя блаженная физиономия меня пугает, — обеспокоенно склонила голову набок подруга.

— Вот и меня тоже, — кивнула я.

— Перестань с ним встречаться, Шахова, или все это, может, плохо кончится. Вот увидишь!

— Кажется, уже поздно давать мне такие наставления, — тревожным шепотом поведала я, с ужасом наблюдая, как расширяются глаза Марьяны.

— Ты влюбилась в него что ли?

— Хуже…

— Сонь, — прижала пальцы к своим губам подруга.

— Ох, пожалуйста, Мань, не надо, ладно? — взмолилась я и нервно стиснула пальцы.