так можно было сохранить власть. Вот почему Ролланд без колебаний взял нас к себе, а потом… потом были убиты наши матери, включая мать Мэддока. Убиты служанкой.

В тот день Ролланд стал настоящим отцом для нас троих, а не просто отцом на замену. Он любил нас одинаково, но и он совершал ошибки, как все.

Когда мы учились в начальной школе, его осудили за изнасилование, которого на самом деле не было, и якобы это изнасилование произошло в угнанной машине, полной наркотиков. Ему дали пятнадцать лет. В суде он мог бы легко откупиться, но не сделал этого, чтобы защитить будущее, которое планировал для нас. Долгие годы он следил за нашим воспитанием, находясь за решеткой, а Мейбл исполняла для нас роль матери. Он скрыл то, чего не должен был скрывать, и самым тяжелым днем для меня стал тот день, когда я узнал, что он нам не родной отец. Думаю, что и для ребят тоже. Но это ничего не изменило. Мы всегда верили в нашего общего отца, даже когда он, бывало, выводил нас из себя. Просто мы знали, что каждый его шаг был направлен на то, чтобы так или иначе защитить нас, и сейчас я понимаю это лучше, чем когда-либо.

А за последние пару месяцев мы увидели его с совершенно неожиданной стороны, и эту сторону в нем открыла Зоуи.

Клянусь, его глаза блестят, когда он смотрит на нее и кивает.

– Хорошо, Зо. Конечно. Мы увидим всех.

Она снова хлопает в ладоши и выбегает за дверь.

– Дядя Бро! Где ты? – это она так называет Ройса – Бро.

Я улыбаюсь и передаю ее рюкзачок с игрушками отцу, и еще один – пустой – на всякий случай.

– Она настаивает на том, чтобы мы взяли с собой ее плюшевых приятелей.

Ролланд ухмыляется, но быстро становится серьезным.

– Тебе не нравится, когда она исчезает из поля твоего зрения, а ведь послезавтра ты возвращаешься в школу. Я должен что-то предпринять?

Медлю, прежде чем ответить.

– Самое главное, чтобы она с ней не общалась.

Отец кивает, но ничего не говорит.

Зоуи, заметив, что мы спускаемся, бежит к нам, но останавливается на полпути, чтобы вернуться к Ройсу и откусить еще кусочек пончика.

Он смеется, подхватывает ее, и мы все выходим на улицу.

– Я же говорил тебе, малышка, дядя Бро тебя не подведет, – шутит Ройс.

Я открываю заднюю дверь лимузина отца и обнаруживаю, что Мейбл уже там.

– Привет, маленькая мисс. – Мейбл помогает Зоуи сесть к себе на колени. – Ты готова ехать в зоопарк?

– И деда тоже!

Зоуи оглядывается на нашего отца, и его лицо вспыхивает нежностью.

– Я иду, Зо.

Он поворачивается ко мне и говорит:

– Нет ничего плохого в том, что маленькая девочка проведет несколько часов с двумя людьми, которые ее любят. Это нормально, Кэптен.

– Для нормальных людей – да, но мы не нормальные. Мы – Брейшо.

Отец смеется, его ладонь опускается на мое плечо.

– Тот факт, что это заставляет тебя задуматься, уже говорит достаточно. Но, Кэптен, Зоуи твоя навсегда, и ты можешь время от времени делиться ею с нами.

Я сдерживаю улыбку и просовываю голову внутрь машины.

– Мисс Мейбл.

– Мальчик мой. – Она улыбается, когда Зоуи хватает ее за руки и заставляет хлопать в ладоши.

Я тянусь, чтобы поцеловать Зоуи в щеку.

– Скоро увидимся, солнце мое, но я уже скучаю.

Она кивает, но смотрит мимо меня.

– Дядя Бро!

– Я здесь, Мишка Зоуи, – смеется Ройс и протягивает ей остаток пончика.

– Пока, папочка! – Она вгрызается в пончик, я пристегиваю ее ремнем безопасности, потом отступаю, пропуская отца. Он садится, машина отъезжает, и вот мы с Ройсом уже забыты.

С крыльца спускаются Рэйвен и Мэддок, в руке Мэддока бокс со льдом, в руке Рэйвен одеяло.

– Готовы? – спрашиваю я.

– Она хочет остановиться и купить мороженого по дороге, – ворчит Мэддок, хмуро глядя на жену.

– Мне нужно остановиться, чтобы купить мороженое, – поправляет она. – А еще шоколадку, чипсы и прочее дерьмо. Там будет барбекю. Моему ребенку нужно дать хоть немного белка. Ты можешь не любить сладости, Здоровяк, но то, что внутри меня, наполовину мое, а значит, у него должна быть моя любовь к вкусняшкам.

– Ты чертовски ошибаешься, детка. – Он прижимается губами к ее волосам. – Иногда дети не наследуют плохие привычки своих мамочек.

Рэйвен недовольно фыркает, а Ройс смеется.

Мэддок прищуривается и переводит взгляд на Ройса.

– Что? – рявкает он.

– Теперь я попал тебе под руку, братан? – дразнит Ройс.

– И поделом, – возникает Рэйвен.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду? – поднимает бровь Мэддок.

– А то, что Ройс должен мне пачку двадцаток. И еще он тайно читал книги про беременность, которые дала мне Мейбл.

Ройс смеется еще громче, а Мэддок крутит пальцем у виска и идет к моему внедорожнику, чтобы положить в багажник бокс со льдом.

Я бросаю взгляд на окно Виктории и спрашиваю у Рэйвен:

– Она ушла?

– Нет. Но вообще не знаю. Вроде я слышала, как она вышла через заднюю дверь, когда я была в душе.

Киваю, проскальзываю на водительское место, вставляю ключ в замок зажигания… рычу и выскальзываю обратно.

Обхожу дом с правой стороны и резко останавливаюсь, заметив ее. Она стоит на коленках перед клумбой Зоуи, эту клумбу мы разбили, перед тем как малышка вернулась домой. Точь-в-точь такую же, как была у Марии, – на ней высажены цветы всех существующих оттенков фиолетового.

Виктория вздыхает и закрывает глаза, глубокая складка прорезает ее лоб. Мне не хочется, чтобы она видела меня. Разворачиваюсь и возвращаюсь к своему внедорожнику. Но на этом моя выдержка заканчивается. Дверью я хлопаю так, что слышно, наверное, на несколько миль вокруг, и шумно стартую. Может, я и оборвал ее мысли, но свои – точно нет.

Что она делала у клумбы? Почему так горько вздыхала.

И почему, черт возьми, меня это волнует?

Ударяю по рулю и крепко хватаюсь за прохладную кожу. Никто не вздрагивает, никто не задает мне вопросов. Это то, как мы живем. Больно мне – больно им, и наоборот. Гнев одного – ярость другого. Ярость поддерживающая, направленная на того, кто приносит боль. Мне не больно, но меня что-то сильно тревожит. Что?

Дорога до площадок не занимает много времени, и мы, приехав, сразу же начинаем игру. Сначала я погружен в свои мысли, но постепенно увлекаюсь. Мак – он появился здесь раньше – заканчивает с первой партией барбекю как раз в тот момент, когда всем нам хочется отдышаться и положить что-то в рот. Играть мне больше не хочется. Я вытираю пот со лба и