С той стороны двери доносилась музыка, смех, оживленные голоса. Если там Лори чувствовала себя более или менее спокойно, то здесь, наедине с Алексом, она ощущала явную опасность. Но, не обращая внимания на то, как затравленно она смотрит на него, Алекс взял девушку за руку и повел ее, не способную к дальнейшему сопротивлению, к ожидающей их яхте.

Вдали, за угольно-черной водной гладью канала, мерцали огни Венеции. Лори остановила взгляд на бледно-оранжевом прямоугольнике, но он тут же погас. Люди ложатся спать. Ее передернуло от озноба, и она плотнее закуталась в кремовый шелковый пеньюар, который обнаружила в сумке, заботливо уложенной синьорой Черезо. Она резко отвернулась от окна и еще раз оглядела спальню.

Мягкий свет настенных ламп лился на роскошную антикварную мебель, сделавшую бы честь любому международному аукциону. Но у Лори в глазах стояла только одна лишь кровать с украшенной восхитительной резьбой деревянной спинкой. Пока она принимала ванну, горничная уже аккуратно свернула покрывало.

Лори стояла возле кровати, не в силах отвести от нее взгляда, нервно теребя пальцами кремовые ленточки, завязанные на шее, и вслушивалась в шум льющейся из душа воды. Она представила себе это сильное загорелое тело в водяных струях, медленно перевела взгляд на дверь, и ее зеленые глаза расширились от ужаса.

Когда шум воды стих, Лори тяжело вздохнула и вся затрепетала. Едва отдавая себе отчет в том, что делает, схватила с кровати подушку, бросилась в гостиную и, прижимая подушку к себе, упала на обтянутый бархатом диван.

Напряженно вслушиваясь во тьму, она услышала, как отворилась и затворилась дверь в ванную, затем на несколько мгновений наступила тишина; после чего открылась дверь в гостиную, и на пороге в льющемся из спальни свете появился Алекс, одетый в черный шелковый халат. Лори чувствовала, что он неуверенно всматривается в полумрак; наконец, отыскав взглядом ее, он облокотился о косяк, скрестив на груди руки.

— Пора в постель, — мягко проговорил он.

Решающий момент настал. Превозмогая страх, Лори вскинула подбородок.

— Я не собираюсь ложиться в постель. Я буду спать здесь. — Но она не смогла избавиться от дрожи в голосе.

Раздался какой-то звук, похоже, смех, затем Алекс выпрямился и двинулся к ней. Он уселся рядом с Лори, так близко, что она, стиснутая между ним и спинкой дивана, оказалась в ловушке. Пути к отступлению не было.

Он сжал ее руку меж своих ладоней.

— Ты замерзла.

— Нет. Вовсе нет.

Зубы ее действительно стучали, но не от холода. Алекс водил пальцами по ее запястьям, и она знала, что сквозь похолодевшую кожу он ощущает бешеное, как у затравленного животного, биение ее пульса.

Он взял ее руками за плечи и повернул лицом к себе. Она попыталась отвернуться, но он, приложив ладонь к ее щеке, заставил посмотреть прямо себе в глаза.

— Лори.

— Что? — Она старалась, чтобы голос ее звучал как можно спокойнее, но почему-то от этой непривычной нежности и ласковой улыбки что-то странное творилось у нее в груди.

Алекс накрутил прядь ее светлых волос себе на палец.

— Какие чудесные у тебя волосы — такие мягкие и шелковистые. Но они могут опутать сердце мужчины, подобно стальной проволоке.

— Я как раз подумываю о том, чтобы обрезать их. Здесь слишком жарко, чтобы ходить с длинными волосами.

Алекс с силой потянул ее за волосы, Лори поморщилась от боли.

— Так ты собираешься укоротить их? Слышишь меня? — не получив ответа, переспросил он.

— Я поступлю так, как мне будет нужно. — Не будь нервы ее натянуты до предела — и даже более — она в жизни не отважилась бы так испытывать его терпение. — Это мои собственные волосы.

Она почувствовала, как мечутся внутри него электрические разряды гнева, но, как ни странно, он удержал себя в руках.

— Ох, Лори, — он с жалостью усмехнулся. — Но почему мне постоянно приходится сдерживать желание перекинуть тебя через колено и отшлепать как следует?

— Не знаю. Возможно, потому что ты садист.

Но он лишь улыбнулся в ответ; улыбка полоснула Лори по сердцу словно бритва; затем, взяв ее за руку, он нежно поцеловал ее в ладонь.

— Верь мне, — прошептал он, припав губами к повлажневшей коже, — я знаю, ты испугана, но обещаю, что буду осторожен и ничего не сделаю без твоего желания.

Он приподнял голову, и Лори вновь увидела в серых глазах Алекса нежность и страсть. Какой, наверное, он прекрасный любовник… На мгновение она ощутила нечто, очень похожее на сожаление, но тотчас же отогнала от себя это предательское чувство. Конечно, прекрасный — такой ловкий, изощренный, такой опытный. И ведь он ни капли не сомневается в том, что она в скором времени пополнит список его легких побед. Что же, она намерена его разочаровать — сию же минуту.

Но даже сейчас ей пришлось облизать языком пересохшие губы прежде, чем заговорить.

— Алекс…

Ей не удалось продолжить. Он вскочил на ноги и, не успела она и пошевелиться, сгреб ее в объятия. Мгновение он глядел на нее, прижав к себе, затем понес в спальню и положил на кровать. Лори тут же попыталась снова убежать, но он удержал ее за запястье.

— Пусти, — задыхаясь, произнесла она, — я сказала: я останусь в той комнате.

— Сегодня ты не будешь там спать.

— Ты что, не понимаешь? Я не собираюсь спать с тобой — никогда.

Некоторое время он вглядывался в нее, глаза его сузились, а зрачки были такими темными, что Лори могла видеть в них собственные крошечные отражения.

— Значит, сопротивление, оказанное мне, — начал Алекс, дернув головой, — вовсе не было, как я предполагал, вызвано страхом робкой, неопытной девственницы. — Столько яда было в его презрительном тоне, что он, казалось, словами мог прожечь ее кожу.

— А ты у нас, оказывается, сообразительный, — парировала она, — сразу все понял.

Еле сдерживая ярость, он выпустил ее запястья. Они пристально уставились друг другу в глаза. Лори была очень бледна, на его щеках выступили ярко-красные пятна.

— Как скоро ты позабыла, — его слова падали в комнату, словно кусочки арктического льда, — клятвы, произнесенные тобой у алтаря лишь несколько часов назад. Но может быть, ты что — то недопоняла, может, к тебе надо было приставить переводчика? — Губы его искривились в усмешке.

— Нет, я все прекрасно поняла. Любовь, уважение и послушание — так, по-моему? Или там было еще что-то между строк?

В этот момент взгляд его потемневших серых глаз, казалось, был способен расколоть гранит. Но Алекс, видимо, сумел обуздать свой гнев, ибо все, что он произнес, было:

— Совершенно точно: любить, уважать и слушаться своего мужа.

— Или, другими словами, быть тебе покорной женой, так? — На какое-то мгновение голос ее задрожал от сознания всего ужаса того, что она делает. — Не думай, что мне не противно говорить все это, Алекс. Но ты сам вынуждаешь меня. Я умоляла тебя — ты был непреклонен. А клятва, произнесенная по принуждению, ни к чему не обязывает, ты знаешь это не хуже меня.