— Ладно, Иван, иди. Даю на то братское благословение.

— Благодарствую, — искренне произнёс я. — А теперь пойдёмте, прошвырнёмся по двору, чтобы нас точно соседи заприметили и разнесли по городу благую весть.

— Пошли, — пробасил Илья.

Мы покинули дом. И до самого вечера периодически появлялись вне оного. Я всё это время опасался, что Хрюнов первым может сделать какой-нибудь необдуманный шаг. Но он никак не проявил себя.

Тогда я с первыми сумерками пешком отправился в его логово. Семья провожала меня, как на фронт. А я лишь отшучивался и задорно улыбался. Хотя внутри меня всё съёжилось от волнения. Я ведь даже специально не стал брать с собой никаких заклятий и оружия, а то оно имеет свойство стрелять. Мне же нужно было всё решить миром.

И вот я шёл в центр города и смотрел по сторонам. Здесь улицы в отличие от столицы не чистили от снега, поэтому основной транспорт составляли сани, запряжённые лошадьми. Но иногда мелькали и машины. Прям, очень иногда.

Вскоре я без проблем добрался до трёхэтажного особняка Хрюнова, который окружал высокий кованый забор. За ним скрывался сад и несколько хозяйственных построек. А возле ворот обнаружился дедок в шапке набекрень. Он, покряхтывая, посыпал песком дорожку, ведущую к парадному крыльцу особняка.

Я подошёл к забору и через прутья бросил деду, чей взгляд скользил по дорожке:

— Эй, милейший, сообщи господину Хрюнову, что к нему на разговор явился Иван Корбутов.

Тот встрепенулся, поднял взор и вытаращил глаза, точно увидел привидение. А потом уронил мешочек с песком, почему-то сдёрнул шапку и горячо прострекотал:

— Да, ваше благородие, хорошо, ваше благородие. Я мигом обернусь. Извольте обождать возле калиточки.

И он во всю прыть ломанулся к особняку. Ну, как во всю прыть… я бы и пешком обогнал его. Но, видимо, это была максимальная скорость старика.

Возможно, по этой причине мне довольно долго пришлось простоять около ворот. Я даже замёрзнуть успел. Но всё же в какой-то момент передо мной появился подтянутый мужчина, который запустил меня во двор и молча повёл к небольшому домику из нарочито грубых серых камней.

Интересно, почему меня не повели в основное здание? Неужели, я ошибся и Хрюнов решил тихо, мирно грохнуть меня в укромном уголке?

Тем временем провожатый открыл передо мной толстую дубовую дверь и кивком предложил войти внутрь. Я хмыкнул и проник в дом. А вот мужик остался на улице.

Нутро строения занимала всего одна, но большая комната. И на её стенах красовались охотничьи трофеи. На меня безжизненными глазами взглянули десятки звериных голов: волки, медведи, дивы…

Я скользнул по ним беглым взором и уставился на Хрюнова. Тот восседал за лакированным столом, на котором лежал револьвер.

Отец Рыжика взирал на меня маленькими свиными глазками, сверкающими с обрюзгшего, толстого лица с синими жилками и крупным носом, изъеденным оспой. Его щёки лежали на плечах. А лысина отражала свет пламени, пляшущего в камине. Зато у него имелась шикарная рыжая с проседью борода. Она возлежала на застёгнутой лисьей шубе, делающей Хрюнова раза в два больше. Хотя он и так был совсем не хрупкого телосложения.

Мужчина явно запустил себя. Ему не было и сорока лет, но он весил приблизительно полтора центнера. И если он кого-то и убивал из тех, чьи головы сейчас висели на стене, то делал это в упор, когда зверь был в клетке и его держали слуги.

В общем, Хрюнов производил малоприятное впечатление. Но я всё же довольно уверенной походкой направился к нему, звеня стальными яйцами и ступая по покрытому шкурами полу. Они приятно пружинили под ногами. А тёплый воздух, пропитавшийся запахом древесины, проникал в мои подрагивающие ноздри.

А когда я подошёл к столу, то застыл. Хозяин молча указал мне пухлой рукой на свободный стул. Я присел и прямо взглянул в глаза отца, потерявшего единственного сына. В его зенках царила ярость, страдание, некое уважение и даже смятение. Кажется, он не ожидал, что предполагаемый убийца отпрыска сам заявится к нему, и не знал, как начать разговор.

Тогда я взял дело в свои окрепшие руки и твёрдо произнёс:

— Здравствуйте, сударь. И примите мои соболезнования. Вполне искренние. Да, у нас с вашим покойным сыном были различные взгляды на жизнь, но его смерть стала для меня шоком. И я готов поклясться честью, что не имею никакого отношения к его трагической гибели.

— Кхам!.. — громко кашлянул он, едва сдерживая ярость. И следом прошипел, обдав меня перегаром и испепеляя взглядом: — У тебя нет чести, щенок! Ты — простолюдин! Вошь! Я могу раздавить тебя одним пальцем! Но ты удивил меня… сам пришёл. Хватило смелости. А может — наглости? Убил сына и явился к отцу, отводя подозрение! Ты единственный подозреваемый в смерти моего отпрыска!

— И зачем мне его гибель, сударь Хрюнов? Ради чего? — холодно выдал я, держа в узде всколыхнувшийся гнев.

— Ты завидовал ему! Кто ты, а кто был он?! — выхаркнул дворянин, побагровев от ярости. Цветом лица он стал напоминать перезревший помидор. Следом его рука метнулась к револьверу, схватила оружие и наставила на меня. Подрагивающее дуло смотрело мне точно между глаз.

А я, чувствуя предательский холодок, сковавший мышцы, звонко отчеканил в сгустившейся от напряжения тишине:

— Вы совершите ошибку, нажав на спусковой крючок. Нет моей вины в смерти вашего сына.

Гнев не давал Хрюнову здраво мыслить. Он раздирал изнутри всё его заплывшие жиром существо. Но хозяин дома не был юнцом. Он сумел совладать с собой. С грохотом положил револьвер на стол, несколько раз судорожно вздохнул, рванул полу шубы и прохрипел под звук упавших на пол пуговиц:

— Рассказывай. Рассказывай всё без утайки… Когда ты последний раз видел моего сына… где был в момент его убийства…

В своём рассказе я изложил чистую правду, прекрасно понимая, что Хрюнов легко может проверить мои слова на подлинность. Но кое-где всё равно схитрил. В повествовании я делал акцент на своей значимости, вскользь упоминая, что декан предложил мне практику у своего сына, ректор пригласил на новогодний бал, а сам Император удостоил меня и моих братьев личной встречи. Этим я дал понять Хрюнову, что уж мне-то смерть его сына совсем ни к чему. У меня ведь такие радужные перспективы, а одно лишь обвинение в убийстве уже сильно бьёт по ним.

Хозяин особняка оказался не глуп. Гримаса ярости ушла с его лица, уступив место задумчивости. Он хмурил брови и размышлял над моими словами. Но ему явно всё ещё хотелось всадить мне пулю в лоб. Да только если окажется, что я действительно не виноват в смерти его сына, то Хрюнова ждут крупные проблемы. Он так просто не замнёт убийство даровитого студента Императорской академии магии. И в нём сейчас боролся рационализм и жажда мести.

А я, глядя на него, вполне конструктивно предложил: