– Ну, это уж у кого как получится. Деньги у тебя есть…

– Разве это деньги?! – перебил его вдруг Леха. – То, что ты мне отслюнил – копейки! На них не проживешь.

Ага. Значит, вот оно как… Полезло, стало быть, дерьмецо из напарника, полезло… Ну, чего-то такого и стоило, наверное, ожидать. Память людская коротка и избирательна…

Хмель слетел мгновенно. Вроде и не пил ничего – голова ясная, только во рту погано…

– Ты считаешь, что я тебя обделил? – сознательно пошел Глеб на обострение. И Леха «повелся».

– Да! – ответил он.

– Почему? – тоскливо спросил Глеб, уже прекрасно понимая, чем все закончится. – Объясни, Леха, почему? Ведь я тебя взял в дело. Ты не вкладывал ни копейки, но получал больше, чем просто водитель. Ты не был наемным работником – ты был моим партнером. Пусть младшим, но – партнером…

– Это было до того… – многозначительно объяснил «младший партнер».

– До чего? – потребовал уточнения Глеб.

– До того, как ты повесил на себя эти четыре трупа, – вот и все…

– Я спасал не только свою, но и твою жизнь, – Глеб все еще на что-то надеялся. – Они ведь нас бы тоже не пожалели. Мы ведь были вместе, Леха…

– Но я – не стрелял, – уверенно ответил напарник. И по тому, как он говорил, Глеб понял – этот замысел у бывшего младшего партнера полностью созрел и сформировался. Сейчас он возьмет немного, потом – еще немного… Но не успокоится, пока не вытянет все. До последней копейки. Легкие деньги затягивают, завлекают…

– Понятно… – тяжело вздохнул Глеб. И перешел к делу: – Сколько ты хочешь?

– Ну, я думаю… – Леха поднял глаза. Толстые губы зашевелились, задвигались, как-то сразу стали вдруг похожи на червей. Глеба затошнило.

Когда бывший напарник назвал сумму, Глеб встал из-за стола.

– Хорошо, – кивнул он. – Ты получишь то, что хочешь… Но ты уверен, что оно тебе надо?..

– Да! – не сказал – радостно каркнул Леха. Он, видимо, и не рассчитывал на то, что все пройдет так легко. Дурачок…

– Жаль… – искренне посетовал Глеб. И вышел на кухню.

Вернувшись через минуту, он повторил:

– Жаль… – и добавил: – Прости, Леха!

Рука, удлиненная зажатым в ладони пистолетом, вытянулась вперед. Он еще успел увидеть глаза бывшего напарника – растерянные, ошалелые, огромные, как у налакавшегося валерианки кота. Леха даже успел поднять руку, пытаясь открытой ладонью закрыть, защитить голову. А потом ударил выстрел…

…Глеба взяли на выходе из подъезда. Справа и слева схватили за руки, подбили ноги. А приклад автомата в руках одного из омоновцев впечатался в спину между лопаток, вышибая дух.

Падая на асфальт, Глеб взвыл зверем. Громко, тоскливо. Понимая, что его жизнь совершила очередной лихой вираж, опять обернулась своей черной стороной…

Приговор суда – семь лет лишения свободы с отбыванием срока наказания в колонии строгого режима – он воспринял внешне спокойно. Только побледнел немного…

Ирка в суд не пришла. Ни на первый, ни на второй день судебного заседания, ни на вынесение приговора. И в период долгого следствия тоже не искала встречи. Как отрезало. Ни письма, ни свидания, ни передачи – будто и не было ее никогда в жизни Глеба…

– …Игорь! – голос отца в телефоне был, разумеется, несколько искажен, но непривычные слуху заискивающие нотки были в нем явно слышны. – Игорь! Ты скоро дома будешь?

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался Михайлов.

Оно, знаете ли, непривычно как-то. Отношения с родителем у младшего Михайлова серьезно испортились еще в прошлом году, когда отец, по-своему желая сыну только добра, не спрашивая на то его согласия, договорился в коллегии адвокатов о приеме сына на работу. Разумеется, эта договоренность стоила ему и денег, и времени, и принятых на себя определенных обязательств. А любящий сын небрежно отмахнулся – некогда мне, папаня… Отвали.

Надо отметить, что со своим поражением Михайлов-старший не смирился. Как же так?! Ведь он, человек более старший и обладающий большим житейским опытом, знает, как правильно поступать! Знает, какая именно дорога ведет к успеху в жизни! И Николай Георгиевич не терял надежды наставить сына на путь истинный. Правда, методы избрал для этого не самые верные и надежные.

Так, старший Михайлов специально подбирал в газетах статьи о коррумпированности полиции, о глупости отдельных ее представителей, о выявляемых то здесь, то там нарушениях законности. А потом, специально выбирая время, когда сын оказывался дома, громко, с выражением читал эти материалы супруге, сопровождая их убийственными в своем сарказме комментариями. Может, «чадо неразумное» поймет наконец-то, какую ошибку оно совершило в свое время? Может, раскается, придет с повинной, откажется от этой дурацкой и уж никак не престижной работы?

Впрочем, такая тактика почему-то не оправдала чаяний старшего Михайлова. Скорее, даже наоборот – сын заметно отдалился от отца, стал реже бывать дома, старался меньше общаться… Разумеется, адвокат счел себя оскорбленным. И та небольшая трещина, что возникла между отцом и сыном, увеличилась почти до размеров пропасти.

Так что этот звонок выглядел более чем странным.

– Что-то с мамой? – Наверное, единственное, что пока еще связывало «отцов и детей», был общий дом, семья…

– Почему сразу с мамой? – несколько раздраженно ответил отец. – Почему я не могу просто позвонить своему сыну, узнать, как его дела?

– Узнал? – сразу же ощетинился Игорь.

К его удивлению, Николай Георгиевич тут же сдал назад:

– Ты не нервничай, сынок… – Сейчас тон его был даже каким-то заискивающим. – Дело в том… Короче, было бы неплохо, если бы ты сегодня вернулся пораньше. Неплохо для всех нас…

– Так все же, что произошло? – Это был какой-то неправильный разговор, натянутый и насквозь фальшивый. Складывалось такое впечатление, что кто-то посторонний и недоброжелательный сейчас стоял рядом с отцом и диктовал ему свою волю…

Блин! Игорь выругался про себя, грубо и грязно, так, как никогда не позволял себе ругаться вслух. Ну, разумеется! В доме кто-то посторонний! Незваный гость… И этому гостю нужен он, Игорь! Что же происходит?!

– Я еду… – сообщил он, чувствуя, как внезапно «сел», охрип голос. – Ждите меня.

Всю дорогу до дома его мучил один-единственный вопрос – кто? У кого из его «клиентов» могло хватить наглости наведаться к нему домой, попытаться достать его через родителей?!

Вообще-то ему, как и любому другому сотруднику уголовного розыска, приходилось как минимум через день слышать в свой адрес разного рода угрозы и клятвенные обещания «разобраться». И, как и любой другой офицер полиции, он относился к этим речам насмешливо-снисходительно. Слова – это всего лишь слова, сотрясение воздуха… А на деле мелким «жуликам», с которыми он имел дело в райотделе, не хватало для мести ни ума, ни фантазии, ни просто характера. А теперь, получалось, нашелся кто-то такой, особо «огорченный» молодым оперативником… Ну, значит, придется ему еще раз огорчиться!