— Ступай! — сказал он повелительно. — Купи себе все, что хочешь. Любая другая прыгала бы от счастья, если бы ей позволили сюда зайти, а ты…

— Ах, Уилл, я, право, не знаю, чего я хочу. Лучше пойдем… в универмаг Селфридж или что-нибудь в этом роде…

Мистер Мабл пренебрежительно сравнил Селфридж с магазинами на Бонд-стрит.

— Женщины, когда они входят в лавку, никогда не знают заранее, что будут покупать. Иди, иди, не упирайся. Когда они увидят, сколько у тебя денег, тут же на все вопросы ответят. Твои пятьдесят фунтов при тебе?

— Да, дорогой. — В этом-то миссис Мабл была уверена. Все утро она берегла свою сумку как зеницу ока.

— Хорошо. Вот тебе еще двадцать. А теперь ступай!

С трясущимися от ужаса коленками, ничего не видя перед собой, миссис Мабл вошла в лавку. А мистер Мабл, у которого давно уже пересохло в горле, отправился поискать чего-нибудь выпить.

Когда он вернулся, жена была еще в магазине. Он мрачно ждал. Наконец она появилась, бледная, напряженная, но с какой-то странной, незнакомой радостью в глазах… Она никогда не была хорошей рассказчицей, так что не стала даже пытаться передать, какое отчаянное чувство неполноценности охватило ее, когда она встретила взгляд приказчика, а особенно потом, когда ей пришлось назвать адрес в далеком, плохо освещенном пригороде к югу от Темзы; и как ей было не по себе от снисходительного тона продавцов, от равнодушия, с каким они забрали все ее деньги, а потом милостиво согласились, чтобы она заказала товар на большую сумму, чем могла выплатить. И, конечно, она не могла рассказать, что, едва войдя в дверь, поняла, насколько убого и неопрятно она одета… а шляпка, на которую она лишь вчера купила новое перо, это, в глазах аристократически вылощенных продавцов, вовсе и не шляпка, а черт знает что. И платье — вовсе не платье, с их точки зрения… С ослепительной четкостью она осознала, что продавцы эти делят мир на хорошо одетых и плохо одетых людей и что в их глазах она, миссис Мабл, не намного выше голого дикаря. Но к этому она была готова.

— Уилл, я ужасно много истратила, — сказала она виновато.

— Ерунда, — ответил мистер Мабл. — Думаю, нам доставят все это на дом? Надеюсь, ты дала точный адрес? Тогда все в порядке. Поехали домой.

На переполненном, как всегда по субботам, автобусе они отправились в свой пригород. Только прибыв, часа в два пополудни, на Малькольм-роуд, они сообразили, что дома нечего есть. Мистер Мабл вынужден был дожидаться, пока жена, еще не опомнившись от зрелища шелков и шифонов, наскоро что-то приготовит. Лучше всего было бы пообедать в городе, в ресторане, но мистеру Маблу это не пришло в голову. Им уже завладела прежняя мания: в автобусе он был угрюм, с женой не разговаривал и мечтал только поскорее приехать и убедиться, что в сад не проник никто чужой. Панический страх, являвшийся в самые неожиданные моменты, все сильнее подавлял его.

На следующей неделе улицу Малькольм-роуд лихорадило. Из дома в дом бродили самые немыслимые слухи о том, каким образом разбогател мистер Мабл и каково сейчас его состояние. Попадались, правда, и скептики, которые заявляли, что поверят слухам только тогда, когда им будут представлены неопровержимые доказательства. Ведь подобные сплетни ходили и несколько месяцев тому назад, когда Маблы вдруг стали оплачивать свои просроченные счета, а миссис Мабл купила себе несколько новых платьев. Но после этого все пошло по-старому. Маблы опять всем задолжали, а миссис Мабл ходила в таком же старье, как и другие женщины на Малькольм-роуд.

На сей раз скептики были посрамлены. Сначала из уст в уста полетел слух: Маблы съезжают из дома 53. Это действительно было похоже на правду. Перед домом остановился порожний фургон, и грузчики стали вытаскивать из дома мебель. Из окон окрестных домов, отогнув занавески, следили за событиями соседки. Некоторые, особенно любопытные, нацепив шляпки и придумав на ходу какой-нибудь повод — скажем, попросить немного соли взаймы, — отправились перекинуться словечком с миссис Мабл. Но вернулись ни с чем. Миссис Мабл так суетилась и была так взбудоражена, что не смогла удовлетворить их любопытство. А немного погодя жители Малькольм-роуд увидели нечто уж совсем несообразное: к дому Маблов подъехали четыре огромных фургона и другие грузчики принялись вносить в дом новую мебель.

Соседи не знали, что и подумать. Понятно, когда люди выезжают или, наоборот, въезжают. Бывает, что выезд и въезд совпадают по времени. Реже, но все-таки бывает, что семья — и не обязательно молодожены — покупают в дом новую обстановку. Но этот случай был ни на что не похож… Вернее, ни на что не похожа была новая мебель. На Малькольм-роуд такой не видывали… Разинув рты, соседи смотрели, как вплывает в дом огромная ампирная кровать, слепящая глаза своей позолотой, а на спинке этой кровати, как воробьи на заборе, сидят пухлые купидоны. Соседи трясли головами и сообщали друг другу, что эта кровать, поди, много могла бы порассказать, если бы захотела. За кроватью двинулись стулья, туалетные столики, секретеры, комоды, сплошь покрытые резьбой и позолотой. В тот день на Малькольм-роуд домашняя работа не клеилась: у хозяек, когда они видели новую мебель, привезенную в дом 53, все валилось из рук.

Работа продолжалась и вечером, когда мистер Мабл вернулся со службы. Все уже было почти готово, оставалось самое трудное. Грузчики пытались внести в дом невероятных размеров мозаичный стол. Мистер Мабл, переполненный радостным волнением, повесил шляпу и выскочил на улицу, чтобы самому руководить действиями по водворению главного своего сокровища на место. Стоя возле парадных дверей, он подавал бестолковые команды, пока грузчики, потея и тужась, боролись с мозаичным чудовищем. Миссис Мабл, совершенно без сил, удалилась в дом и упала в одно из неудобных позолоченных кресел.

Вдруг кто-то тронул мистера Мабла за локоть. Он обернулся и увидел рядом с собой женщину средних лет… Нет, не то чтобы средних, тут же поправил себя мистер Мабл, — женщину, в которой бросалась в глаза зрелость и откровенная женственность. Платье на ней… о, платье было совсем простым, но в то же время — верхом изысканности. Одета она была так, как, по мнению мистера Мабла, должна была бы одеваться Энни. Шляпка тесно облегала ее голову, но, несмотря на это, каждый мог видеть, что волосы у нее — золотисто-каштановые, глаза — темно-карие, кожа на лице — свежая и ухоженная. Платье она носила, как умеют носить лишь ее соотечественницы, — женщина была француженкой. Вся она была — само совершенство… разве что чуть-чуть полновата, но в глазах мистера Мабла это и делало ее чертовски привлекательной.

— Какие прелестные вещи! — произнесло дивное создание. — Я давно стою и смотрю на них. Эти чудесные стулья, эта бесподобная кровать!.. Такую я видела только в Лувре.

Мистер Мабл растерялся. Он не привык, чтобы с ним среди бела дня, прямо на улице заговаривали цветущие, соблазнительные богини. Втайне он, впрочем, был счастлив. Приятно, если выбранным тобой ампирным гарнитуром восхищаются посторонние, особенно такие, как эта дама, у которой, очевидно, бездна вкуса… Мистер Мабл заметил, как необычно она произносит отдельные звуки, — на Малькольм-роуд такое встречалось не часто. Мистер Мабл ощутил приятную теплоту, догадавшись, что дама — француженка. Глядя на нее и силясь придумать какой-нибудь нестандартный ответ, он обливался потом. Незнакомка, заметив его смущение, отнеслась к этому благосклонно и, как ни в чем не бывало, продолжала: