Дариус внезапно остановился, открыл какую-то дверь и затащил ее в комнату. Это была его спальня, как Хлоя уже догадалась. Но с первого взгляда она поняла — это не та комната, которую она ожидала увидеть. Помещение было небольшим, мебели мало — только кровать, накрытая простым стеганым зеленым одеялом, простой платяной шкаф из темного дерева и такого же цвета трюмо с зеркалом, а также небольшое кресло.

На стенах не было ни картин, ни каких-либо фотографий. И если бы Хлоя не увидела несколько расчесок и туалетных принадлежностей на трюмо, пару потертых джинсов с рубашкой на спинке стула, небольшую стопку книг на тумбочке около кровати и чемодан в углу комнаты, она бы подумала: это просто гостевая комната, временное прибежище для того, кто здесь только проездом, а не для сына хозяина дома.

Дариус снял свой смокинг и черный галстук, затем поднял Хлою. Она беспомощно отдалась его власти, когда он опустил ее на кровать, снимая туфли и чулки, прежде чем присоединиться к ней.

Какое-то время они лежали обнявшись. Затем Дариус начал медленно целовать ее, при этом медленные движения его рук изучали стройные изгибы девичьей фигурки через тонкую ткань ее платья, которое все еще было на ней. Он расстегнул пуговицы на спине платья, аккуратно спустил его с плеч, обнажая ее грудь и получая истинное наслаждение от прикосновения к ней. С чувственной нежностью он целовал и покусывал ее обнаженные соски.

Закрыв глаза, Хлоя откинулась на подушки, издавая легкие стоны от мучительного наслаждения, чувствуя, как твердеют ее возбужденные соски от искусной игры его языка.

— Господи, милая моя... — произнес он хриплым голосом.

И она испытала эротический прилив, в то время как его рука расстегивала оставшиеся пуговицы на ее платье. Наконец он снял его, оставив Хлою в одних белых кружевных трусиках.

Она что-то прошептала, смущаясь, затем неопытной рукой попыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, но не справилась — и Дариус помог ей. Небрежным движением он снял с себя рубашку и бросил ее на пол рядом с кроватью, затем притянул Хлою к себе и положил ее на свою гладкую загорелую грудь.

Хлоя крепко прижалась к нему, ожидая того момента, когда ее желание исполнится и она станет его частью, одной плотью с ним...

Дариус тихо назвал ее по имени и поцеловал с нарастающей страстью, его руки скользнули по ее спине и опустили ее трусики на пару дюймов, чтобы поласкать шелковую кожу ягодиц. Еще немного — и они были сняты, оставляя Хлою совершенно обнаженной.

Теперь Дариус откровенно любовался девушкой — это тело цвета слоновой кости, темно-розовые соски, плоский живот и темное пятно в месте соединения стройных бедер...

— Тебе известно, какая ты красивая? Какая восхитительная? Моя милая, славная девочка! — И его рука устремилась к изгибу ее бедра.

Хлоя беспомощно задыхалась от наслаждения, когда ее тело ответило на это новое и разрушительное чувство. Ее собственные пальцы сжимали широкие мужские плечи.

Дариус сам освободился от брюк и нижнего белья, отбросил одежду в сторону и притянул ее к себе. Хлоя почувствовала, как он возбужден. Простонав, она вся открылась ему. Еще никогда мечта не уводила Хлою столь далеко, захватывая разум, тело и душу и заставляя ее гореть и таять в мужских объятиях. Она готова была расстаться со своей невинностью без всякого сожаления.

Но в глубине душе она знала — это оттого, что она находится в руках мастера искусства обольщения, что сопротивляться ему невозможно, даже если захочешь.

Он нащупал чувствительный холмик и нежно прикоснулся к нему своим горячим естеством, пробуждая к сладкому и волнующему пику наслаждения. Но когда он начал проникать в нее глубже, Хлоя вздрогнула от боли.

Дариус немедленно остановился:

— Я сделал тебе больно?

— Нет... да... Просто я еще никогда... — пробормотала она и замолчала в смущении.

Вот сейчас Дариус опять возьмет ее на руки и успокоит, скажет, что он сделает ее женщиной... И это будет незабываемо прекрасно!

Но наступила странная тишина, а затем он сказал очень тихо:

— Конечно, как я раньше не понимал этого? Как же я был слеп!

Хлое стало страшно — неужели он потерял интерес к ней? И, колеблясь, она спросила:

— Что-то не так?..

— Да, все не так, — ответил он и подвинулся к краю кровати, стараясь дотянуться до своей одежды, в то время как Хлоя с застывшим взглядом смотрела на его голую спину. — Но я принципиально не хочу требовать от тебя такой жертвы. И слава богу, что ты открыла мне глаза, прежде чем я успел причинить тебе вред.

— Я не понимаю... — сказала она дрожащим голосом, — я думала, ты хочешь меня...

— А кто не захочет тебя, моя милая? — ответил он, но от этих слов ей не стало легче. — Ты красивая и очень аппетитная, но у меня нет права красть твою невинность в короткой и мимолетней близости.

— Но для чего ты меня привел сюда?

Он вкратце объяснил ей для чего. И Хлоя слушала его, сгорая от стыда, прикрыв лицо руками. А он даже не смотрел в ее сторону.

— Я предлагаю тебе одеться, — продолжал Дариус. — Я оставлю тебя одну, но тебе понадобится помощь с этими ужасными пуговицами.

Чувствуя комок в горле, она сказала:

— Я сама справлюсь, спасибо.

— Тогда я пойду. Естественно, будет лучше, если мы спустимся вниз поочередно, — сказал он резким, почти бесстрастным тоном. — Если ты пойдешь отсюда направо, а затем в конце коридора повернешь налево, то выйдешь прямо к длинной галерее.

Уже около двери, держа в руке галстук и смокинг, он обернулся. При свете лампы его лицо было неузнаваемым, холодным и... слегка измученным.

— Это не должно было заходить так далеко... Прошу простить меня и поверить — если мы расстанемся прямо сейчас, это будет лучше для нас обоих. Когда-нибудь ты поймешь меня.

Хлое, приютившейся на подоконнике, было холодно и неудобно, но не это было причиной ее слез. Воспоминания о событиях семилетней давности еще больше разбередили старую и так и не зажившую рану.

В ту ночь после бала она тоже горько плакала. Это были рыдания навзрыд, от которых сердце рвалось на части. У нее хватило сил объяснить своим дяде и тете причину своего исчезновения. Она, мол, плохо себя почувствовала после ужина и решила погулять на свежем воздухе.

— Ты похожа на маленькое привидение. — Тетя Либби внимательно осматривала Хлою, нахмурив брови. — Завтра не вскакивай чуть свет. Спи сколько хочешь.

Хлоя именно так и поступила. Проснувшись в полдень, она приняла ванну, надела джинсы и футболку. Посмотрев на свое отражение в зеркале, увидела — ее лицо побледнело, а под глазами образовались темные круги.

На кухне дядя Хал с угрюмым лицом разговаривал с тетей Либби. Своим появлением Хлоя прервала их беседу.