— Ты нашел Чарли? — Она посмотрела на него выжидающе.

Он совсем забыл об этом мохнатом проказнике. Где же его искать?

Словно прочтя его мысли, Клео сказала:

— Тебе придется встать на четвереньки. Он любит вздремнуть в уютных темных уголках.

Джакс позвал кота:

— Кис-кис-кис.

Он ползал по полу, оглядывая каждый предмет мебели в комнате. Кота нигде не было.

Джакс опустился на колени рядом с Клео.

— Его здесь нет. — Он посмотрел на ее планшет. — Что ты делаешь?

Она прижала планшет к груди:

— А что?

— Мне любопытно.

— Ты просто смеешься надо мной.

— Зачем мне смеяться? Очевидно, ты рисуешь то, что важно для тебя. Мне интересно, что это такое.

Она расслабила плечи и немного успокоилась.

— В детстве братья постоянно издевались над моими рисунками. Я только теперь понимаю, как мне было обидно.

— Можно посмотреть? Я обещаю быть паинькой.

Усмехнувшись, она немного подумала и кивнула. На планшете был изображен силуэт женщины без лица, на ней было светло-розовое платье с длинной юбкой и бретелью, которая завязывалась на шее.

— Красиво, — искренне произнес он. — Вместо того чтобы учиться на бухгалтера, тебе следовало заниматься искусствами.

— По-твоему, это хорошо?

Он кивнул. От лучезарной улыбки Клео у него потеплело на душе. До этого момента он не понимал, какой пустой была его жизнь. Да, у него есть работа, он рано достиг удивительного успеха. Но по вечерам он возвращался в темную и пустую квартиру. Его не ждал ни кот, ни даже аквариумные рыбки.

Джакс не понимал, как вернется к такому уединенному существованию после общения с Клео и ее котом. В конце концов, Чарли не так уж плох. На самом деле кот начинал ему нравиться. Чарли прижимался к его груди, пока он спал. Джакс на удивление быстро привык к ночным приходам Чарли.

Джакс знал, что его ждет разочарование, потому что отношения с Клео рано или поздно закончатся. Но пока он будет наслаждаться ее компанией.

— А для чего эти рисунки? — спросил он.

— Это эскизы одежды, которую я планирую сшить. — Она пристально смотрела на него, оценивая его реакцию. — Ты ничего не хочешь сказать?

— Я не знаю, что сказать. Я в восторге! У тебя много талантов. Ты сама это сшила? — Он взглянул на ее розово-белую короткую футболку и серые шорты.

Клео покачала головой:

— Я шью только платья. В одном из них ты видел меня в казино.

— Когда ты научилась шить?

— Меня научила бабушка, когда я была маленькой. Она была очень терпеливой женщиной. Жаль, что мне не хватает терпения.

Он посмотрел на ее эскизы. Один был лучше другого.

— Ты показывала это профессионалам?

На ее щеках выступил румянец.

— Я не могла этого сделать.

Он заметил неуверенность в ее глазах.

— Я не эксперт, но я думаю, ты должна воплотить свою мечту. Если хочешь, я кое-кому позвоню.

— Нет! — Она выхватила у него эскизы. — Я уже знаю, что моя одежда недостаточно хороша. Мне сказали, что она слишком легкомысленная. И я зря трачу время.

От злости в его жилах забурлила кровь.

— И кто тебе это сказал?

— Мои родители. Они говорили, что если я настаиваю на том, чтобы учиться в университете, то я должна получить профессию, которая обеспечит мне стабильный доход.

Джакс хотел оспорить неправильные установки, внедренные ими в голову Клео. Они украли ее мечты. А теперь он обязан вернуть ей эти мечты.

Джакс сел на ковер и облокотился на диван около ног Клео, ногти на которых были накрашены розовым лаком.

— Боже, я не предполагал, что твои родители такие старомодные.

— Теперь ты понимаешь, почему я так далеко уехала в университет и отчего спорила с отцом…

Решив отвлечь ее, он спросил:

— На этом эскизе наряд, который ты сошьешь для себя?

Она снова повеселела:

— Нет, это для Робин. Она все время хвалит мою одежду и просит чтобы я что-нибудь ей сшила. Мне приятно, что она ценит мой труд.

Джакс надеялся, что сумеет помочь Клео преодолеть разрыв с ее семьей. Ему была ненавистна мысль о том, что Клео не общается со своей родней.

— Клео, ты не задумывалась о том, что твои родители воспринимали твои модные журналы и эскизы как отказ от жизни, которую они для себя выбрали? Возможно, они боялись поощрять твои мечты потому, что ты могла уехать из Хоуп-Спрингс.

Ее глаза просияли.

— Но я ни разу не жаловалась на жизнь в поместье. Это мой дом.

— Но каждый раз, когда ты отказывалась работать на земле, они воспринимали это как удар по их образу жизни. Я не говорю, что они правильно поступали с тобой. Может быть, они считали: если ты потеряешь интерес к моде, то поймешь, что твое место в поместье.

Она подняла тонкие брови:

— По-твоему, причина в этом?

Джакс провел пальцами по волосам:

— У меня нет ответов на все вопросы. Я просто знаю, как сильна материнская любовь. Вы обе наделали ошибок. Когда ты в последний раз пыталась с ней поговорить?

— Почти два года назад. Это было через месяц после похорон. Она сказала мне, чтобы я больше никогда ей не звонила. — На глаза Клео навернулись слезы, она несколько раз моргнула.

— Постарайся забыть, что она сказала в печали, и делай так, как подсказывает тебе сердце. Поговори с ней честно о том, чего ты хочешь от жизни. Возможно, она удивит тебя. Что тебе терять?

Клео покачала головой:

— Я не могу этого сделать. Я не желаю слушать ее обидные обвинения. Я уже смирилась с тем, что мы с ней не общаемся.

— Ты лжешь мне и самой себе. Это отчуждение не приносит тебе счастья. Ты можешь быть независимой, но ничто не заменит тебе любовь твоей семьи. И не сомневаюсь, они любят тебя так же, как ты любишь их. — Он встал на ноги. — А теперь я отправляюсь на поиски кота.

Он не хотел торопить Клео, но надеялся, что она наберется смелости и позвонит домой до того, как они расстанутся. Чем скорее это произойдет, тем лучше. В противном случае он вряд ли сможет спокойно от нее уйти.

* * *

Несколько дней спустя Клео по-прежнему размышляла над словами Джакса. Ее сбил с толку тот факт, что Джакс встал на защиту ее матери.

Клео больше не чувствовала себя достойной клана Синклер. Не после того, как ее действия погубили отца — человека, который помог ей окончить престижный университет, взяв кредит в банке под залог поместья. И как она теперь ему отплатит? Последние слова, которые она сказала своему отцу, были полны злобы.