— чтобы не упустить добычу, но добыча оказалась зубастее, и сама загрызла охотника. Взорвать металлические плиты почти полуметровой толщины оставшейся взрывчаткой нечего и думать, сказал Поль. Свободным остался только путь на поверхность.

Время вытекало сквозь пальцы кровью из смертельной раны.

Кап, кап… Кап. Труба прохудилсь, и на серой стене барака «Аффель-4» расплылось желтовато-коричневое пятно, похожее на Африку. За маленьким окном все собиралось стемнеть, но, видно, настоящей темноты так и не настанет — только мутные летние сумерки. Подремывала охрана на вышках вокруг особой зоны объекта «А-З», прожекторы не включали для маскировки, но горстке заключенных и так не удастся бежать — кроме вышек и электрозабора вокруг локальной ограды ходили патрули с овчарками, а те не обращают внимания на темноту.

В тот вечер овчарки не лаяли, а мерзкий ужин — суп из репы и кофейную бурду выдали с опозданием.

Внутри маленький концлагерь вдобавок разделялся надвое — двойная ограда из колючей проволоки отсекала два низких железобетонных барака, способных выдержать попадание бомбы, от еще двух таких же. Время от времени обитатели Аффель-4 и Аффель-3 — детского корпуса, исчезали. Некоторых видели на второй половине, но никогда никто не вернулся обратно.

Четверо выбрались из проклятых подземелий возле низкого здания с трубой, окруженного отдельным забором.

— Это что, прачечная? — Клер оглядела трубу, в слабом розоватом свете заката ее лицо было бледно и устало. — Или печь?

— Печь? — Виктор оскалился, ему она напомнила героиню Гончарова («А это что, печка такая на заводе?») — Да, моя милая, печка. И та печка называется крематорий.

Поль обнял девушку за плечи, другую руку положил русскому на плечо.

— Чт-что ты п-придумал? — спросил он, чуть заикаясь, голова еще кружилась от контузии, — я ж-же вижу.

На объяснения ушло совсем немного времени, но именно за эти минуты немцы окончательно справились с крысиным аншлюсом. Кое-где для этого пришлось применить огнеметы.

— А подземного хода точно нет? — Поль все еще надеялся.

— Нет! — Виктор вздохнул. — Придется вести по открытому месту. Если вообще будет кого вести. Нам туда, я думаю.

Среди сумерек две фигуры на воротах сложились и упали. Англичанин и Клер остались вместе, русский и француз проскользнули к темному прямоугольнику барака.

Телефон на ближайшей пулеметной вышке коротко звякнул, и бесплотный голос сообщил, что система тревоги исправлена. Часовой в каске кивнул, хотя говорил с трубкой, и, спохватившись, ответил вслух.

Но все же первым делом починили не сигнальные провода а нечто, еще более важное.

— Ну вот! — Виктор перевел дух, говорить было трудно, мешала мысль, что перед ним — люди, многие из которых погибнут из-за него. «А без этого их всех — тю-тю. Совсем как у нас, на родине-мать-ее». И где-то в глубине сознания маячило, мигало воспоминание о Вано — он говорил почти то же самое весной. Боги мои, как же давно это было!

— А дети? — спросил один из них, почти седой молодой человек.

— Детей заберем, если будет кому. — Честно ответил русский.

Здесь были заключенные всех наций, даже немцы. Видимо, их подбирали по каким-то своим, тайным признакам, но в одном «аугсбуржцы» походили друг на друга — в глазах поблескивало то самое, что может бросить безоружного на пулеметы — и подарить победу.

— Там — собачья зона. — Тарас указал в сторону от бетонной вышки — та чернела в небе пародией на пожарную каланчу. Ворота проходили сквозь ее основание, оттого вышка была шире обычной и там стояли два пулемета. Пулемета два, но только за одним дежурил солдат — Виктору давно не мешала темнота.

— Ну что, все готовы? Клер, деточка, из тебя еще лекарства не высыпались?

— Нет, что ты.

— Ты в тылу, на тебе медпомощь. Джек, вместе с Тарасом и его парнями занимаешь вышку и режешь все вокруг на мясо. (Тарас, чистокровный хохол из-под Полтавы, широко, довольно улыбнулся. Увидя такую улыбку, часовой упал бы с вышки.) Поль, ты со мной. Задачи ясны? (А сам подумал: «Сил у них маловато, но на один рывок хватит»).

— Сетанли, сэр! — коммандос ничуть не обиделся на передачу своей власти — план принадлежал русскому.

— Ты заменишь меня, если что. Дай карабин!

Виктор приложил руку ко лбу и ненадолго затих. По всему «Аугсбургу» собаки зашевелили ушами, а потом тоскливо взвыли и бросились куда глаза глядят, таща на поводках несусветно ругающихся проводников.

Нелюдь поднял карабин и выстрелил. Из широкой амбразуры вышки выпал темный предмет и с жутковатым хряском приземлился на асфальте. Оборванные люди рванулись вперед.

Охрану на вышке перебили почти голыми руками, в считанные секунды взломали ворота, и минуту спустя низкое здание по ту сторону ворот, где размещалась охрана, заняли заключенные.

Все плохое обычно случается в последний момент. Выдрессированный шарфюрер из охраны не пытался бежать, а рванул красную рукоять на стене прежде, чем упал с разбитым черепом.

Над заборами, корпусами и вышками полетел низкий, истошный рев.

Глава 13

Выстрел грянет, ворон кружит…

Твой дружок в бурьяне неживой лежит.

Л. Ошанин «Дороги»

Вой спугнул ворон за бетонным забором, с воплями они взвились кверху, черные пятна на темно-синем, казалось, звук проникает под землю, заставляя породу глухо стонать. Лесная лисичка подняла рыженькую морду в норе неподалеку и тихонько тявкнула. Сирена смолкла только через минуту.

Они сперва бежали вместе, плотной массой. Поль отдал свой СТЭн, пригодный только для стрельбы почти в упор, кому-то из восставших. Сам он волок пулемет — у охраны взяли немало трофеев.

Вокруг полупритопленных в землю ангаров заметались серые люди, точно нечистые духи, вспугнутые криком петуха. Они поспешно занимали оборону, командиры орали что-то непотребно, и Поль от живота и от души рассек эту толпу очередью. МГ затрясся, грохоча и плюясь раскаленными гильзами, тогда начали стрелять остальные. Почти все эсэсовцы легли, кто от страха, кто от пули. От ворот одного ангара пополз полугусеничный бронетранспортер, желтый в коричневых пятнах. Двое с гранатами кинулись туда, пулемет с транспортера протрещал (издалека — совсем не страшно) и один упал, но второй бросил связку гранат под гусеницы. Рвануло огнем и громом, машина нелепо подскочила и осела набок.

С кровожадностью одержимых пленники добили оставшихся врагов. Рядом с Полем неизвестно как оказался Вик, дернул за рукав и показал на ближнее строение.

Некогда было пытаться гранатами подрывать ворота. Виктор снял с креплений на борту дымящего транспортера длинную желтую трубу — «Панцершрек»[20].

— Найдите внутри снаряды! — кто-то из бойцов кинулся