выполнять его приказ в измятое, еще горячее нутро машины. Вылез, неся на руках ящик нежнее чем ребенка.

Виктор вложил хвостатую зеленую мину в задний конец трубы, присоединил ее штепсель к разъему «Панцершрека», щелкнул ударником и умостил гранатомет на плече.

— Отойти от моей спины! Всем! — с этими словами русский выстрелил.

Огненный шарик протянул за собой дымный тающий след, и взрыв вышиб стальные ворота — кумулятивная граната легко прожигает танковую броню.

В ангаре стояла почти совершенная темнота, но не для Виктора. Отряд полуголодных, страшных в отчаянной ярости людей встретили пятнистые угловатые силуэты — несколько «Пантер» и бронетранспортеров — очень удачно.

Среди полусотни заключенных нашлось и несколько бывших танкистов — они полезли на места механиков-водителей. Поль занял место в командирской башенке первого же танка.

Ровно две минуты спустя стартер его «Пантеры» скрежетнул, «Майбах» в пятьсот лошадиных сил взревел и выбросил голубоватые клубы дыма из выхлопных труб. Пять гробоподобных «Ганомагов» под конвоем трех танков отправились в обратный путь.

Стальные сараи в тусклом, задымленном свете маскировочных фар перли и перли вперед. С ближней вышки замигал огонек пулемета — танк Поля развернул башню, ствол пошел вверх — выстрел! «Пантеру» затянуло копотью, крыша вышки обвалилась и осыпалась вниз. Внутри башни длинная латунная гильза скользнула в пенал, ствол пушки продул сжатый воздух.

В перископе мелькали только тени. Поль отодвинул над головой тяжелую крышку люка и выглянул наружу.

Тупой удар в затылок — и все заволокло черным. Он ощутил, что свет гаснет, что звук мотора плывет и истончается.

Дальше уже ничего не было.

Виктор выглянул, как предчувствовал, из-за борта бронетранспортера тогда, когда черноволосая голова, торчащая из башенки передней «Пантеры» запрокинулась и пропала в люке.

Он один сквозь вой и скрежет машин услышал выстрел своим неестественным слухом. Не вдумываясь, вскинул карабин и послал пулю на звук — из тряского кузова.

Пуля пронзила оптический прицел и голову эсэсовского снайпера на вышке в полукилометре. Шлем его не спас.

Танки с ходу проломили заграждения и проползли дальше — на детскую территорию. Еще несколько раз бухнули башенные орудия — с двух вышек снесло все живое, горящие обломки крутясь взлетели к небу, и можно поклясться, многие подумали о том, как это красиво. Одна из «Пантер» с разворота всадила снаряд в крематорий уже из чистой ненависти — труба упала.

Джек, спустившись с вышки, облапил Виктора за плечи и сказал:

— Клери в первых рядах, с ранеными. Спасибо за дилижансы, сейчас будем грузить детей и уже прооперированных с той стороны. Там немного, но все были в отдельных камерах. Заботились о них, суки.

— Джеки, ты только про Поля с ней не говори.

— А… Убили?

Виктор кивнул. Джек ничего не стал спрашивать. Рокоча и лязгая, прополз транспортер, Тарас помахал из-за щитка пулемета. Рядом высунулась голова, по виду — мальчишечья. Хохол дал голове оплеуху, и боевая машина покатила прочь.

— Долго еще? — Виктор втянул дурно пахнущий воздух.

— Понадобится еще час! — отозвался из сумерек женский голос. Клер подошла неслышно, ее волосы совершенно разметались, и вся она выглядела гораздо веселее и энергичней, чем перед походом, подумал русский. — Дети ревут, не хотят идти — перепугались. Я их успокаивала. Хотели взять и убитых на вышке — их всего восемь. Кажется, ваши тоже не очень пострадали? Поль далеко?

— Оставить здесь! — приказал Виктор, а сам подумал — «Пострадали. Бедная моя девочка». За спиной остановился танк, пахнув горелым маслом, из башенки выглянуло чье-то перемазанное лицо и, увидя их, крикнуло:

— Панове! Эй, пан Виктор! Подите сюда, прошу пана!

Упомянутый пан помянул про себя матушку ляха и с видимым трудом забрался на покатый борт. Ноги и руки после всего плохо повиновались.

Круглый люк в задней стенке башни открылся и поляк вылез сам, а потом вытащил еще одного, в окровавленной маскировочной куртке. Сперва до Виктора не дошло, и только теперь он понял. Молча наклонился и подхватил тело под мышки — голова запрокинулась, невидящие глаза Поля глядели вверх, на редкие звездочки и маленькую, бледную, ущербную луну. Виктор помог спустить друга наземь и махнул помощнику рукой — не вмешивайся. Хорошо, что тело лежит на спине, и Клер не увидит раздробленный затылок.

Джек хотел придержать ее за плечо, но Клери освободилась и подошла. Присела, вглядываясь, потом даже в таком убогом освещении стало видно, как она побелела, всхлипнула совершенно по-детски и что-то произнесла — гудящий на холостом ходу мотор заглушил слова. Виктор отвернулся. Делать ничего не хотелось, тело жаждало лечь и полежать. Хотя бы суток трое.

Из люка выбрался поляк, умоляюще заглянул в лицо русскому.

— Проше… Передача.

Виктор во второй раз забрался на танк и наклонился к люку — оттуда протянули наушники с большими мягкими амбушюрами. Голос в наушниках, срываясь, частил по-немецки:

— На территорию прорвались танки. Говорит командирский бункер! Повторяю для всего персонала, на территории вражеские танки! («Своя своих не познаша» — подумал Виктор) Есть убитые и раненые, десант противника прорвал оборону! Согласно приказу рейхсфюрера, через сорок минут объект будет взорван! Всем покинуть периметр по плану эвакуации! Не создавайте пробок! Всем покинуть объект…

Он сдернул наушники и прыгнул прямо с двухметровой высоты. Усталость и апатия исчезли, смытые адреналиновой волной.

— Они собираются взорвать все к…

— Я понял, — отозвался Уэйн. Он поправил автомат за спиной.

— Джи, ты помнишь, где командирский бункер?

— Примерно.

— Я зато помню. Я пошел туда. Иначе погрузить не успеем. (Чтобы холера съела еще и этих детей!)

— Так и я с тобой прогуляюсь, Вик.

— А нога?

Вместо ответа Джек притопнул. Бедро полоснула боль, но он сохранил каменное лицо, молясь, чтобы нелюдь не прочел его мысли.

Клер посмотрела на обоих и негромко произнесла:

— Будь я проклята, если не пойду с вами. — И достала пистолет. Спорить с ней времени не оставалось. Желания тоже.

Глава 14

Летели.

Птицы

В изумленьи глядели.

Летели…

Винт, звезда блестит в темноте ли?

Летели…

В. Маяковский «Летающий пролетарий»

Такие моменты трудно запоминаются. У Виктора осталось в памяти только, как Уэйн, припав на колено, меняет магазин дымящегося автомата, а повязка на ноге намокает багровым из открывшейся раны.

Двумя брусками тола и неуклюжими немецкими ручными гранатами на длинных деревянных ручках они подорвали запертые двери и побежали по извилистым коридорам вслед за Виктором под тусклым светом обреченных лампочек.

Перед аппендиксом с последней дверью (грозная