совсем не желаю. Не потому, что он выглядит, мягко говоря, некрасиво, а потому что это больно и жутко неприятно привыкать к новому телу и учиться управлять им. Ужас просто. А ради одной задачи я не хочу проходить сквозь такое. Хотя в морского змея я бы хотела попробовать. Он красивый, судя по картинкам.

— Да я не заставляю что-то делать. Ничего, где-то раздобудем "рецепт" дыхания под водой. Кораблик уже никуда не уплывёт, — человек пожал плечами. В этот момент ворон напомнил о себе карканьем.

— Да, я знаю, что твоя еда утонула. Моя тоже.

— Вот бы нам его проблемы, да? — сказала Айрис. Она уже давно не пугает эту птицу.

— Ага, ему не нужно волноваться за столько вещей, — согласился человек.

— А ещё… Слушай, я, когда возвращалась последний раз, увидела кое-что странное и жуткое, — её голос стал слегка менее уверенным.

— Что же? Это связано с теми, кто на нас напал?

— Не совсем. Когда пыталась выловить на проходе ногами ящик, я увидела того матроса, который умер.

— А что странного или жуткого? — не понял юный чародей. Да, смерть это всегда плохо, но это не подходит под те слова, которыми всё описала сестра.

— Дело в том, что его сложно было назвать мёртвым, но и нежитью тоже. Его тело порвало ледяными шипами, как я поняла. Всё ниже груди держалось верхней части лишь на небольшом куске плоти. И он двигал как руками, так и ногами, пытаясь плыть. Он звал на помощь, понимаешь? И это не было превращение в нежить. Этот матрос был ещё живой, хотя должен был умереть несколько раз.

— Ты уверена? Такое разве возможно?

— Я говорю то, что видела и слышала. Если он… Оно приползёт к острову, я испепелю его, как бы это ни было истощающе. Я ещё не могу бить молнией, как мама.

— Надеюсь, тебе просто показалось, — по телу младшего брата прошлись мурашки.

— Я тоже. Но если подумать, мы же знаем о их проклятии лишь то, что должны умереть в муках. А что, если оно также не даёт сделать это преждевременно? — предположила гигантская рептилия.

— Давай не будем думать об этом, ладно? А то я сегодня не засну.

— Ладно. Только, опять же, это не нужно знать остальным. А Говарду я сама скажу.

А команда корабля начала обходить остров. Но, помимо тех двух построек, здесь ничего нет. Только вырезанные из камня скалы ступеньки вниз, к воде, вместе с небольшим старым причалом, половина досок на котором уже сгнила. Первое здание это что-то вроде склада со всякими рыболовными снастями и инструментами для хозяйства. Судя по всему, здесь когда-то был огород, но его уже не найти. Второе — полноценный дом со всеми удобствами. Правда, старый очень. Ввиду влажного воздуха многие доски в плохом состоянии. Ценного внутри нет ничего. Судя по всему, здесь много лет не ступала нога человека.

Адмирал после осмотра вернулся к детям, где рассказал о том, что здесь практически ничего нет и нужно как можно быстрее уходить, в поисках лучшего места для жилья. Но на ночь глядя идти по болотам не лучшее решение. Поэтому также предложил остаться здесь на ночь. Некоторые рыболовные снасти более-менее целые и можно будет сделать несколько удочек с сетью. К счастью, деревянная лодка, что стоит в том же складе, в относительно нормальном состоянии. В ответ на это Айрис рассказала о том матросе, которого должно было убить ледяными шипами. Говард согласился, что остальным лучше не знать об этом.

И вот, кто-то отправился ловить рыбу на ужин, а остальные же остались на острове. Дочь морей приняла человеческий образ и пошла с братом и капитаном без корабля к тем домам. Увы, но безопаснее будет переночевать на улице, нежели в ветхом доме. А ещё, получается, что Азек зря взял столько литературы с собой. Он прочитал только одну книжку, да и то мало что запомнил, ведь это было только ознакомление. Остальное же просто ушло на дно. Хотя Айрис что-то брала себе по вечерам. Может, она изучила что-то полезное.

К закату матросы вернулись с не сильно большим уловом, но для того, чтобы не особо сытно поужинать хватит. Но вот на завтрак придётся снова уплывать и пытаться что-то поймать. Благо, готовить было на чём: в доме завалялась сковородка, которую удалось отчистить.

Посреди ночи, когда все спали, раздался громкий звук, словно молния ударила совсем рядом. Все проснулись, но не увидели грозу. Зато перед ними явилось полупрозрачное существо, которое внешне похоже на человека, но имеет красную кожу, рога и пару перепончатых крыльев за спиной. Оно смотрит на Айрис с Азеком, которые лежали рядом.

— Как велела сама Энигна, первое место, в котором вы, смертные, остановитесь, станет вашим последним пристанищем. Кроме тех двух, кого ждёт другая судьба. Отныне каждый, кто окажется дальше километра от острова мгновенно подвергается проклятию в самой поздней его стадии. Умереть не получится, — это существо улыбнулось. — Первым на очереди будешь ты, — оно указало рукой на случайного матроса, который не на шутку испугался всего этого действа. — Считай, тебе повезло.

— Значит, ты посланница от Энигны, демон? — предположила дочь морей.

— Совершенно верно. Точнее, это лишь моя тень в этом мире и вы можете даже не пытаться что-то сделать: напрасно потратите силы.

— И ты пришла лишь для того, чтобы сказать это всё нам? — скептически отнеслась девушка.

— Нет. Госпожа Энигна приказала мне уведомить тебя, полиморфный дракон, о том, что твой отец с матерью отдали последнее, что у них только могло быть и этим продлили твой срок аж на целый год и восемь месяцев, — после этих слов существо растворилось в воздухе. Это был не призыв или что-то ещё. Айрис заметила лишь магию иллюзий.

После этого среди матросов началась неразбериха. Кто-то просто не понял, что произошло, кто-то просто не поверил, а у третьих началась паника. Но в этот момент Говард выкрикнул всем замолкнуть. И это сработало. Адмирал посмотрел на безразличное лицо девушки и её обеспокоенного младшего брата, а затем вздохнул, понимая, что не получится и дальше держать всё в тайне. Пришлось рассказать некоторые вещи, пытаясь сгладить углы. Конечно же, речь о судьбе всего королевства и цене спасения не зашла, ведь это бы привело к совершенно непредвиденным последствиям. После такого откровения около половины и так небольшой кучки матросов наплевали на всё и ушли прочь. Другие же остались. Настроение у всех хуже некуда. Они понимали, почему им ничего не говорили: вряд ли кто-то согласится на