Она продолжала возражать, но я не слушал. Я первым прошел туда, где парковал машину, открыл ее и придержал для Шей пассажирскую дверцу. Шей замолкла, как только оказалась в салоне.

Я сел за руль и завел мотор. Понадобилось несколько минут, чтобы печка включилась на полную мощность, так что я спросил у Шей ее адрес и ввел координаты в GPS, пока мы ждали, когда прогреется мотор. Ни мне, ни ей, как я заметил, особенно нечего было сказать.

В тесном салоне машины мы оказались слишком близко друг к другу и только вдвоем. Я посмотрел на Шей и заметил, что она внимательно разглядывает свои руки, сцепленные на коленях. Она склонила голову, и я понял, что она покусывает нижнюю губу. И во мне проснулись воспоминания о первых свиданиях с Кэти. Вначале мы оба чувствовали себя очень неловко, оставшись наедине.

Я заставил себя отвести взгляд. Шей была совсем не похожа на Кэти, и я ценил то, что она посвятила большую часть своего воскресенья тому, чтобы развлекать Сару. Я обнаружил, что мне нравится Шей, и не только потому, что Сара ею так восхищалась. Она нравилась лично мне, и это меня удивляло.

Я не прикасался к другой женщине с тех пор, как познакомился с Кэти. Она была моей второй половинкой, любовью всей моей жизни. И то, что мне вдруг понравилась другая женщина, меня потрясло. И застало врасплох.

Я ощутил внезапную потребность нарушить молчание.

– Большое спасибо тебе за все, что ты сегодня сделала для Сары.

– Она чудесная маленькая девочка.

– Но кое в чем опережает свой возраст.  – Я понял, что мне необходимо поддерживать беседу, чтобы не пускать в свой разум странные и чуждые мысли.  – Она случайно не обмолвилась, что хочет получить на Рождество?

– Она только о Рождестве и говорила.

Было очевидно, что моя дочь стала темой, которую мы могли обсуждать без всякого напряжения.

– Она упоминала что-то определенное? – спросил я.

– Да. Она утверждает, что стала слишком взрослой, чтобы играть в куклы, но есть одна Барби, от которой она в восторге.

О куклах, имеющихся в продаже, я практически ничего не знал.

Ходить по магазинам с Марком мне было гораздо проще. Сын обожал компьютерные игры, а недавно я научил его играть в шахматы. Искать подарки для Марка было просто, но когда дело касалось Сары, я совершенно терялся.

Остановившись на красный свет, я посмотрел на Шей.

– Ты не против… Учитывая, как хорошо ты знаешь Сару… Но только если тебе удобно, если у тебя есть время… Я бы очень хотел попросить тебя помочь мне с покупкой рождественских подарков, особенно для Сары.

Ее взгляд встретился с моим.

– Конечно. Наверное. То есть если ты хочешь.

– Отлично.  – Я ведь не приглашал ее на свидание. Она оказывала мне услугу. И ничего более.

Высадив ее у крошечного домика в длинном ряду таких же домов, я отправился обратно к пасторату, улыбаясь по пути. А когда я вернулся в дом, насвистывая, дети дружно уставились на меня с выражением крайнего удивления на лицах.

– Что? – спросил я.

– Пап, ты улыбаешься,  – заметил Марк.

– А это так необычно?

Они оба продолжали глазеть на меня так, словно ответ подразумевался сам собой. Я сказал Шей, что заберу ее на следующий день после смены, в обед, и мы с ней направимся в молл. Готовя на завтра сэндвичи, я все никак не мог перестать улыбаться.

Утром в понедельник, подходя к кафе, я заметила человека, который, завернувшись в одеяло и съежившись от холода, сидел у стены здания. Одеяло было тонкое, ноги он подтянул к подбородку, упираясь ими в колени. Я уже не впервые видела этого бездомного неподалеку от кафе и знала, что он спит там, потому что от ближайшей решетки поднимается теплый воздух.

Сэди, вторая официантка, прогнала его в пятницу на прошлой неделе, утверждая, что бездомный отпугивает покупателей. Да, она беспокоилась о благополучии кафе, но я не могла не вспоминать собственные обстоятельства после выхода из тюрьмы. Чуть больше года назад именно я могла так же искать теплое место на улице, потому что мне некуда больше было идти.

Пока Сэди работала на кухне, я продолжала думать об этом бездомном. Я не хотела ни во что вмешиваться. Его нужно было прогнать.

Едва не злясь на себя, я налила стаканчик кофе, заплатила за него и вынесла на улицу бездомному.

– Вот,  – мрачно произнесла я, протягивая ему стаканчик.

Он поднял взгляд и отбросил одеяло, наверное, решив, что я даю ему кофе в качестве вознаграждения за то, чтобы он убрался отсюда.

– Ухожу-ухожу,  – пробормотал он, не глядя мне в глаза.

– Не стоит из-за меня уходить. Кофе – только для того, чтобы ты согрелся.  – Я присела на корточки, чтобы рассмотреть его лицо. Под глазами у него были мешки, словно он не спал по ночам уже очень долгое время. Лицо было грязным и отчаянно нуждалось в бритве.  – Я добавила сахар и немного сливок. Надеюсь, тебе понравится.

Он смерил меня скептическим взглядом.

– Ты туда что-то подмешала?

Он опасался, что я собираюсь его отравить или сделать что-то подобное.

– Нет. Только сахар и сливки. Меня зовут Шей. Я работаю в этом кафе.

– Я Ричард.  – Он взял у меня пластиковый стаканчик, попробовал кофе и с подозрением на меня уставился.  – Зачем ты это делаешь?

Я пожала плечами и решила, что он заслуживает правды.

– Не так давно я сама чуть не стала бездомной. Но не стала, и за это я благодарна судьбе.

Он кивнул, обхватив стаканчик обеими руками.

– Кофе вкусный. Спасибо.

– Ты давно ел? – спросила я.

– Да, все нормально. И сегодня буду завтракать «У Аси».

– «У Аси»? – Я не знала в округе ни одного ресторанчика с таким названием.

– «Армия спасения». Мы ее называем Асей.

Это многое объясняло.

– Береги себя.

Он кивнул и отсалютовал мне стаканом.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Я направилась обратно в кафе и обнаружила, что Сэди стоит ожидая меня и упершись руками в бока. Я уважала Сэди: она называла вещи своими именами и не терпела чуши ни от посетителей, ни от коллег. Мы с ней хорошо сработались.

– Ты даешь этому старику повод подольше тут подзависнуть,  – сказала она, прожигая меня взглядом.

– Я всего лишь вынесла ему кофе. На улице мороз, если ты вдруг не заметила.

– Я заметила.  – Она оглянулась через плечо на кухню.  – Главное, чтобы Фрэнки не увидел, что ты делаешь. Он очень плохо реагирует на то, что рядом тусуются бомжи.