Горный, услышав это, широко раскрыл глаза и уставился на Минкина с недоумением. Затем он нарисовал пальцем в воздухе вопросительный знак, мол, откуда ей все это известно? Минкин в ответ пожал плечами.

– Так вот, он сейчас наверняка находится рядом с вами, и вы с жаром передаете ему нашу беседу… Пожалуйста, помогите мне, спросите у вашего друга, хорошо ли готовила Лариса Иванова? И не обещала ли она ему в день своей смерти испечь торт?

Горный знаками показал Минкину, чтобы тот отключил телефон.

– Таня, Таня, куда вы делись? Я вас не слышу… Перезвоните, пожалуйста… – И Минкин с этими словами отключил свой телефон.

– Слушай, ну и кадр нам попался. – Горный аж вспотел от волнения. – Она что, шла за тобой по пятам?

– Нет, она поехала на своей машине в агентство.

– А вдруг она сидит на этом же бульваре и видит нас? Перезвони в агентство, если она возьмет трубку, то я хотя бы буду уверен в том, что пока не раскрыт… Пойми, еще не время, не время…

Минкин позвонил в агентство, и тут же услышал знакомый голос.

– Проверяете, не слежу ли я за вами? Что, мне больше делать нечего? Я лежу у себя в приемной на мягком диване и вспоминаю баварские колбаски…

Минкин, не проронив ни слова, отключил телефон.

– Она еще и издевается надо мной… Как мне себя вести?

– Давай я позвоню ей… Она не знает мой голос, мы же с ней не знакомы.

И Михаил, отобрав у Минкина его телефон, набрал номер агентства.

– Добрый день, Таня. Это по моей просьбе Виталий приходил к вам… Вы правы, он сейчас действительно рядом со мной. И позвольте восхититься вашей интуицией. Так что вы хотели у него узнать? Хорошо ли готовила моя знакомая Лариса Иванова? Отвечу: понятия не имею.

– А торт… Она могла бы вам испечь шоколадный торт в форме гроба и прислать вам? В каких вы с ней были отношениях?

– Торт в форме гроба? Нет… Ведь речь идет, насколько я понимаю, о символическом подарке… Гроб – это о многом говорит. Вы думаете, она желала мне смерти?

– Лично я уверена, что это – угроза. По-моему, это так просто…

– Нет, ей незачем было мне угрожать.

– У нее были враги?

– Виталий сказал мне, что в морге вовсе не она, а какая-то матерая преступница, которой сделали пластическую операцию. Это правда?

– Насчет операции по изменению внешности – это лишь предположения, мы ждем результатов экспертизы, – сказала она, не моргнув глазом. – Что же касается отпечатков пальцев, то вам, как заказчику, признаюсь честно, что я солгала ему… Мне же надо было как-то расшевелить вас обоих, чтобы следствие наконец сдвинулось с мертвой точки… Может, все-таки встретимся?

– Нет, Таня, еще не время… Позже вы все поймете, но сейчас я не могу…

– Хорошо, ваши условия я принимаю. Только тогда нам придется взять с вас двойной гонорар, поскольку работать в таких невыносимых условиях нам прежде не приходилось. Обычно заказчик активно помогает следствию… Здесь же – все наоборот. Я жду Минкина через час – пусть он принесет еще пять тысяч долларов к авансу. Это будет справедливо.

– Мне надо подумать. Я вам перезвоню через пять минут.

Горный, выключив телефон, посмотрел на Минкина.

– Слушай, а мне нравится, как работают эти ребята. Только пух и перья летят. Такой напор, такой профессионализм. И где только их натаскивают? Мне было бы даже интересно встретиться с ней…

– Иди, а меня отпусти с богом, – взмолился Минкин.

– Ну уж нет… Ты мне друг или кто?

– Или кто… – Виталий достал сигарету. – А ведь я хотел, хотел бросить курить, очень хотел… Что за жизнь?

Горный снова позвонил в агентство.

– Татьяна?

– Да. Вы приняли решение?

– Пять тысяч – не многовато?

– Тогда шесть, – спокойно ответила она.

– Хорошо, я согласен. Но при условии.

– При каком еще условии?

– Что вы не будете требовать встречи со мной.

– Договорились. Тогда, в случае если мы называем вам имя убийцы и предоставляем все доказательства, вы платите нам еще десять тысяч долларов. Согласны? Если да, то я к приходу вашего друга подготовлю необходимые документы, а он подпишет их…

– Без вопросов.

– А у меня остались вопросы.

– Я слушаю.

– Наша связь по-прежнему будет односторонней?

– Минкин будет посредником в наших разговорах.

– Понятно. Теперь такой вопрос: вы не знаете, была ли знакома Лариса Иванова с Екатериной Монастырской?

Михаил призадумался. Он слышал, как дышит Бескровная, понимал, что та ждет от него ответа, но не знал, что ей сказать.

– У вас такая странная фамилия – Бескровная. У вас нет крови или крова?

– Ни того, ни другого, я – фантом. Вас устраивает такой ответ? Как же бездарно вы пытаетесь сменить тему разговора. Или это можно назвать флиртом? Кстати, о смене темы разговора: это не вы пристрелили свою подружку, а теперь пытаетесь найти самого себя?

– Ладно, извините… У меня фамилия тоже не очень-то… Сейчас я не могу ответить вам на вопрос по поводу знакомства Ларисы с Екатериной Монастырской.

– Когда же вы сможете ответить на этот вопрос?

– Пока не знаю…

– Вам надо порыться в ее записной книжке? Так она у нас, в деле, могу помочь…

– У нас остались общие знакомые, думаю, мне удастся прямо сегодня что-нибудь узнать и дать вам ответ.

– Договорились. Маленькая справка: сегодня приблизительно в десять тридцать эту молодую особу убили выстрелом в лоб. Точно так же, как и Иванову.

Горный услышал короткие гудки. Ему стало нехорошо…

После ухода Минкина Таня еще раз пересчитала деньги и спрятала их в сейф. Она была удовлетворена результатами сегодняшнего дня, и ей не терпелось поскорее поделиться ими с Шубиным и Крымовым. Конечно, и они удивили ее, позвонив из пансионата и сообщив о смерти Кати Монастырской. Еще одно убийство…

Она знала, что Крымов с Шубиным уже в пути, что они выехали из пансионата. Хорошо, если они по дороге никуда не заедут перекусить, а если заедут – тогда она увидит и услышит их не скоро. Поэтому, чтобы не терять время, она решила съездить за результатами экспертизы, а заодно заехать в гастроном и купить сыру, колбасы, кофе и сахару. Словом, пополнить запасы продуктов в холодильнике агентства.

Она собралась и поехала в НИЛСЭ (научно-исследовательскую лабораторию судебных экспертиз), с проходной позвонила тетке, Лидии Андреевне. Та сказала охране, чтобы Таню пропустили.