Крымов, услышавший произнесенное Шубиным имя своей жены и наблюдавший за выражением лица Игоря, вдруг все понял. Поставил бутылку с пивом на стол, встал и растерянно посмотрел на своего лучшего друга.

– Шубин… У нее же сейчас сердце разорвется… А ведь я ждал, ждал, что она узнает про то, что произошло в Мюнхене, знал, а теперь не знаю, что мне ей сказать… Может, ты сам ей все объяснишь?

Шубин молча протянул ему телефон и показал кулак. Крымов взял наконец трубку и приложил к уху. Он слышал, как она зовет Шубина, как плачет, но язык отказывался повиноваться ему.

– Ласточка… – вдруг вырвалось у него. – Черт подери! Да это я, я…

На другом конце провода стало вдруг очень тихо. Затем он услышал обрывки фраз, обращенные явно не к нему: «…Маша, подожди… стой спокойно, когда мама говорит по телефону…» Потом все тот же женский голос, от которого у Крымова пошли мурашки по телу, быстро заговорил на французском – она просила няню или служанку помыть Маше руки… И вдруг он услышал:

– Скажи спасибо, дорогой, что тебя нет поблизости… – Земцова говорила изменившимся ледяным тоном. – У меня тут под рукой ваза стоит… тяжелая… Ты меня понял? Как же мне хочется шибануть этой вазой по твоей легкомысленной башке… Мальчишка, трус!.. Негодяй!

– Приезжай, слышишь? Или я приеду… Не бросай трубку, слышишь?.. Мне надо с тобой поговорить!..

Шубин вышел из комнаты.