и римских рукописей, когда (в сочинениях) полезное предложить. И было мне это запрещено, судим был от неученых невежд, объявлен еретиком. Странен я был в этой стране благодушных, обречен на поношение и стыд.

О беда, о скорбь! Как могу описать?! За это оказался в темницах, в оковах, в терпении, в изгнании, в заточении! Какого ложного от этих изменников навета на плечах своих не понес? Хлеб как пепел ел и питье мое слезами растворял; на ложе пребывал без сна, камнем стала постель моя. Пространны были пути, которыми я мог убежать от этого озлобления, золотая дорога была к дарованию моему, все родственники и братия моя заставляли меня, предупреждали, обещали волю, не желая видеть меня безвинно страдающим, только одно запрещали мне - Христа моего закон в образе креста…"

Стихи Хворостинина ясно показывают, что его христианский закон не мог быть по нраву господствующей церковной организации. Недаром в поэме, обращенной против католичества, вставляет он обширное обращение „К архиереям о священном чине", относящееся к православным священнослужителям, не похваляя их в пику католикам, а обличая и поучая:

Преосвященные архиепископы,

И вы, начальные священные епископы!

Раз вы есть церковные столпы -

Пасите внимательно неистовые попы…

Все иерейские чины неучены,

Тем они и унижены…

Почему пастырь непредстоит,

А овца с благочинием стоит?

Это - пастырское исправление,

Ибо имеют злое треволнение…

Смотрите, учите и законники,

Не будьте сами беззаконники…

Вы, священной Христовой церкви учители,

Не будьте прежде суда Божия мучители,

Прогоните духов злосмрадных,

Почтите мужей благородных,

Не собирайте серебро и золото,

Чтоб не пожрало вас греховное болото…

Когда бывают смерти наши -

Тогда обретаются корысти ваши!

Даром вы приняли учительскую мзду…

Чтобы читатель не подумал, будто стихотворец не понимает связи между разложением и гонениями на инакомыслящих духовных властей и светской власти, в поэме помещена специальная строфа: „Молитва Христу Богу христиан, которые от неразсудной злобы царей и правителей принимают многую неволю, еще же и от еретиков и человекоугодников".

От тех, кто на нас вооружается коварством всего света,

Избавь нас, Господи, от их злого навета!…

Они твой праведный закон по своей воле изменяют,

Злочестивых к совести своей привлекают,

Обманом и злыми бедами губят нас, как супостаты,

Но не защитят от твоего гнева их палаты…

Как бессловесных скотов нас имеют,

Коварствами неправедными укоряют.

Многие на себя проклятия наложили,

Когда злыми, лукавыми нас обложили.

Злую прибыли они себе утверждают,

На нас души злостями вооружают!…

- пишет поэт равно о церковных и светских правителях России.

Обличая римскую церковь и римских пап, Хворостинин показывает, какую именно церковную организацию он считает порочной. Он критикует некоторые обряды и обычаи католиков, но главный его враг - богатая, стяжательская церковь. На корыстолюбие духовенства стихотворец обрушивается буквально в каждой строфе, повторяя свои обличения в десятках вариантов. Богатство и стремление к его приобретению, роскошная и растленная жизнь, продажность и властолюбие, жестокость и убийства - в такой ряд выстраиваются обличаемые Хворостининым пороки западной церкви, уклонившейся от христианского закона.

Раньше христиане, говорит поэт,

Не красили себя, как блудные жены,

Были апостолов одежды небрежены.

Города и села тысячами собрали…

Во дни и ночи мамону стяжают,

А людей божиих как колосья пожинают.

Священники „золото и серебро больше Христа любят", „духовный разум плотскими похотями заменили" и готовы на любое преступление, чтобы жить

Во многих богатствах и телесных сластях,

В славе и чести, во своих страстях.

Весьма актуально в правление Филарета звучало такое обличение папы римского:

Не меч носить апостол Петр заповедал,

Но честный крест: в ином дьявола победа.

Христов ярем повелевает тебе носить,

А ты учишь братоубийство творить.

Ты хочешь вечный святой устав разорить

И не Богу, а себе всех покорить.

Собираешь сокровища бессчетны

И думаешь века жить несчетны.

Обманным единомыслием льстишься,

Патриархам и царям быть равен стремишься,

Смущаешь богатством церкви всюду -

За то да распадутся твои уды (члены. - А. Б.)!

Ты судишь, корысти земные емля,

И людей губишь, беззаконно приемля.

Богатая церковь - продажная церковь, считает Хворостинин. „Многие ныне верою торгуют", за богатство „грехов отпущение подают, а благочестивых бедняков на смерть отдают", забыв, что сказано: „Не торгуй душой, вторую не купишь!" Богатство церкви - прямое отступление от божественного закона, и неудивительно, что беззаконная церковь ненавидит благочестивых людей, привыкла их „яростно морить". Стяжательство заставляет церковь стравливать народы и государства, истреблять инакомыслящих, забывая призыв Христа: „Не убивать, но умирать за людей". Защищая свое богатство, церковники

Много золота на прельщение отпускают,

А душевное благоразумие муками терзают.

Они уже давно не духовные пастыри, „но всему миру великие мучители" и „богоненавистные убийцы".

Сделав это заключение, Хворостинин сразу перешел к уже известному нам описанию своих гонений от православных церковников, чем еще раз подчеркнул общий характер описанных и обличенных им пороков богатой и господствующей церкви. Характерно, что стихотворец ясно представлял себе общую идейную основу западного и восточного христианства, отступление от которой было греховно и гибельно как для католичества, так и для русской православной церкви. Католики для князя Ивана Андреевича - не изверги, коих следует изничтожать, а обычные люди, уклоняющиеся в заблуждения и погружающиеся в пучину греха, что случается и с православными. В любом случае ненависть и братоубийственные войны между христианами, осуждение инакомыслящих и расправа над ними - страшные грехи, ставящие на совершающую или поддерживающую их церковь каинову печать.

Резкость суждений Хворостинина, который сам же призывал к смирению и всепрощению, отражала глубокую духовную драму человека, отринутого и осужденного единоверцами. Горечь непонимания „московскими людьми" очень ясно проступает в стихах и прозе литератора. Апостольская миссия была не по плечу московскому аристократу, более склонному сетовать на духовный гнет в узком кругу, нежели выступить с публичной проповедью против господствующей церковной организации. Патриарх Филарет и церковные власти понимали эту особенность характера князя Ивана Андреевича и учитывали ее при определении своего поведения относительно „еретика".

В кружке понимающих его кирилло-белозерских книжников Хворостинин пробыл недолго. В ноябре 1623 года, узнав о послаблениях узнику, патриарх Филарет послал в Кириллов монастырь выговор игумену и братии. Чтобы те, кто питал симпатию к литератору, убедились в его прежнем „отступничестве" от православия, а сам Хворостинин глубже почувствовал свою духовную подчиненность правящей церкви, на Бело-озеро был отправлен из Москвы „учительный свиток", опровергавший будто бы имевшее место суждение князя о воскресении мертвых. Свиток читался кирилловским монахам, а затем Хворостинин должен был торжественно