— Присаживайтесь.

«И какой из них лучше?» — подумал разведчик.

Но выбрать стул не успел. Бородач указал на крайний справа стул. Стрелку было неудобно ослушаться старшего командира. И только, когда он сел на предложенный стул, то понял, что оказался спиной к входной двери.

Резко встав, он пересел на другой стул.

На лице бородача отразилось удивление. Но он ничего не спросил. Просто молча смотрел на Мурата. Видимо, ожидал объяснения.

Пришлось объясняться:

— Вы извините меня. Мои действия могут вызвать удивление. Но я уже давно не могу сидеть спиной к входной двери в помещение. Объяснить это я не могу. И перебороть себя тоже не могу. Может, это какое заболевание? Как, например, клаустрофобия.

Некоторое время бородач внимательно смотрел прямо в глаза Стрелка. Удивление на его лице сменилось на все такое же спокойствие и уверенность в себе.

— Вам уже сообщили, кто я, — скорее не спросил, а утвердительно сказал контрразведчик. — Да, я — начальник контрразведки нашего ополчения. Пока еще ополчения. Но скоро у нас будет нормальная армия. Очень скоро. Мой позывной — Борода. Это именно из-за нее, — при этом он нежно, как показалось разведчику, погладил свою бороду.

Некоторое время он молчал. При этом внимательно всматривался в лицо Стрелка. Даже не в лицо, а конкретно, в глаза. Казалось, что старается загипнотизировать его.

— Кто Вы, откуда прибыли, Ваш послужной список я прекрасно знаю. Ваше личное дело у меня на столе.

Стрелок машинально взглянул на стол. Действительно перед Бородой лежала папка с надписью: «Личное дело». Потом шли мелкие буквы. Поэтому Стрелок прочитать их не смог. Скорее всего, именно эту папку имел в виду Борода.

— Скажите, Вы действительно приехали сюда к нам, чтобы помочь защититься от нацистов?

— Да. Я уже говорил об этом. Если Вы хотите сказать, что не верите мне, то это Ваше право. Переубеждать Вас именно сейчас я не стану. Ведь это бесполезно. Доказать свою правоту можно только в деле. При чем, лучше на поле боя. Неужели я похож на человека, который из-за нехватки каких-то денег будет подставлять свою голову под пули. Это же глупо. Так может поступать только больной человек. По мне так это — шиза. Ведь, если меня убьют, а такое весьма возможно, или тяжело ранят, и я останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь, то зачем мне тогда эти деньги, что я у Вас заработаю? Мертвому они вообще не нужны. А инвалиду, разве что на лекарство да на лечение. Это, надеюсь, понятно?

«Что — то я опять разговорился. Не переусердствуй только мой милый», — так любовно отозвался о себе Мурат.

Борода не перебивал его. Только, когда разведчик остановился, сказал:

— Абсолютно понятно. Только зачем Вы волнуетесь так сильно? Я ведь не подозреваю Вас ни в чем. По крайней мере, пока не подозреваю, — он так же, как ранее Мурат, сделал ударение на слове «ПОКА». — Поэтому не волнуйтесь. А лучше пейте чай. Он сделал барственный жест рукой в сторону подноса, который незнакомый Стрелку молодой человек, вышедший из соседней комнаты, поставил на столе рядом с ним. На подносе стояли заварник для чая, две кружки с маленькими ложечками, сахарница и не большая вазочка с печеньем, а на блюдце лежали кусочки порезанного лимона.

«Неплохо снабжают контрразведчиков!» — подумал Стрелок. Но вида не подал, что его удивила такая роскошь в военное время. Время лишений и невзгод.

Контрразведчик встали, обойдя стол, уселся на стуле, который стоял напротив стула, на котором сидел Мурат. Налил из чайника чай вначале в кружку, стоящую рядом с разведчиком, а потом в свою. Но в отличие от Стрелка, положил в свою кружку ложку сахара. Кивнув собеседнику головой в сторону чашки, он стал медленно размешивать сахар в кружке.

Мурат осторожно взял кружку и, приблизив к лицу, понюхал запах уже подзабытого хорошего крепкого, наверняка цейлонского черного чая.

— Я хотел бы спросить у Вас вот о чем, — медленно отпивая небольшими глотками чай, продолжил Борода. — Поверьте, мне это действительно интересно. И я задаю этот вопрос очень многим парням, которые приехали из — за границы, чтобы помогать нам бороться с врагом. Вы понимаете, что находясь здесь, участвуя в вооруженном конфликте на нашей стороне, Вы совершаете преступление, за которое по законам Вашего государства Вас могут признать виновным и осудить к лишению свободы?

Отпив первый глоток горячего и так изумительно пахнущего чая, Стрелок ответил:

— Знаю. Но при этом считаю, что нельзя все мои действия измерять только этими законами. Я не юрист. Поэтому в юриспруденции не очень разбираюсь. Но мне в свое время пришлось общаться с ребятами, с некоторыми служил в десанте, которые хотели и стали юристами с высшим образованием. В разговорах с ними я понял, что юристы — такие же люди, как все мы. А каждый человек может ошибаться. Не так ли?

— Согласен. Но что из этого следует?

— Раз юристы могут ошибаться, то периодически вносятся изменения и дополнения в уже принятые и действующие законы. Иногда законы устаревают, так как они не могут угнаться за жизнью. Как правильно юридически назвать такую ситуацию я не знаю. Но знаю, что определенный закон, который существует сейчас и действует сейчас, через определенное время может устареть. И его отменят. Или изменят кардинальным образом. Поэтому, по мнению моих знакомых юристов и не существует постоянной судебной практики. Она меняется, как сама наша жизнь. Надеюсь, что со временем изменяться и те законы, на которые Вы ссылаетесь. Очень на это надеюсь. Все течет, все изменяется.

— Интересно услышать такие речи от человека, у которого нет специального юридического образования. Тем не менее, мне нравится ход Ваших мыслей. С некоторыми Вашими рассуждениями можно было бы поспорить. Но в целом я согласен. Хотя, сейчас я думаю, у нас есть другие не менее важные вопросы нашего бытия.

Отпив еще немного чаю, продолжил:

— Вы ведь еще не завтракали, — в очередной раз он скорее констатировал, чем спросил. — Не стесняйтесь. Ешьте, пейте. Чем богаты, тем и рады угостить. Тем более, что собеседник Вы интересный. Хотя сами понимаете, времена трудные. Разносолов особых нет.

Мурат уже собрался было возразить оппоненту, но потом передумал. Не тот это был человек, с который стоило о чем-то спорить. Тем более об этом. Да и место было также не подходящее. Поэтому он промолчал.

Сделав еще два — три небольших глотка, Борода спросил:

— Скажите, а что произошло интересного при пленении двух солдат противника? Кстати,