— Допустим, что Вы правы. Хотя Кит говорит, что не бил пленного.

— Правильно. Не бил. Специально не бил. Но, ведь мог случайно ударить его ногой или еще чем — ни будь в тот момент, когда солдат, например, чуть согнулся, чтобы затянуться сигаретой. Ведь, скорее всего, он не курил в открытую. Ему приходилось прятаться. По крайней мере, я не видел огонька сигареты. А ведь при вдыхании дыма сигареты человеком на конце сигареты разгорается пламя. Я сам не курю. Но видел, как это происходит. А, раз никакого огонька с нашей стороны не было видно, то, скорее всего, он сгибался, прячась за бруствер окопа, чтобы скрыть огонек сигареты. Возможно же такое? Или я ошибаюсь?

Борода вновь задумался, а потом сказал:

— Нет, не ошибаетесь. Я об этом просто не подумал.

— К тому же, — ободренный реакцией Бороды на его слова, Стрелок уже более уверенно продолжил в том же духе, — верить, как Вы сами сказали, этому подонку довольно сложно. Чтобы спасти свою шкуру, он еще и не такое может выдумать. Как он еще не сказал, что сам шел к нам сдаваться в плен. А Вы проверяли сигареты, которые он курил? Может, они с травкой? Ведь такие ублюдки балуются наркотой.

— И опять я не додумался до такого, — в раздумчивости сказал Борода. — Действительно, он какой-то не совсем адекватный. Может, Вы и правы. Спасибо, что подсказали несколько важных моментов. Действительно спасибо.

— Не обязательно, что он наркоман. Теперь, насколько я знаю, есть разные курительные смеси. Они также башку сносят, не хуже наркоты. Но не являются наркотиками.

— Да, да. Вы правы. Нужно все еще раз проверить. А Вы глазастый. И с памятью у Вас все нормально. Поверите Вы или нет, но меня это радует. Рад был общению. Хотите еще чаю?

— Нет, спасибо. Одним чаем сыт не будешь. Если Вы не возражаете, я бы вернулся в роту и там более плотно поел бы. А то, действительно, что-то аппетит разыгрался. Наверное, после Вашего такого хорошего чая.

«Ну, ты и наглец. Так себя вести с самим руководителем контрразведки. Нужно сбавить обороты. А, то, не ровен час, еще придерется к чему — то. Потом не отмоешься», — так Стрелок пытался мысленно себя сдержать.

— Конечно. Вас отвезут обратно. Только перед расставанием у меня будет две просьбы. Первая — если что-то вспомните еще, то милости просим, сообщите нам. Мне или кому-нибудь из моих подчиненных. Как Вы это сделаете, решайте сами. И второе — Вы ведь понимаете, что о содержании нашего разговора не должен знать никто, кроме нас двоих. Мне бы не хотелось, чтобы в рядах наших бойцов возникло недопонимание и напряжение. Это ни нам, надеюсь и Вам, совершенно не нужно. Договорились?

— Так точно.

Стрелок встал и вытянулся по стойке «Смирно!»

— Ну, не надо таких формальностей. Мы не на плацу. И не перед строем. Идите во двор. Водитель того же УАЗика, который нас привез сюда, доставит Вас обратно в часть.

— Разрешите идти?

— Да, пожалуйста. До свидания!

«А руку не подал» — отметил Мурат.

Но вслух, конечно же, ничего не сказал.

Только в расположении роты Стрелок перевел дух. Напряжение предыдущего времени совершенно обессилило его. А в казарме ему стало опять уютно и тепло. Как дома, среди своих.

Все разведчики вокруг него были доброжелательны. Некоторые даже, не понятно, по какой причине, пожимали ему руку. Как будто ободряли и поддерживали его. И никто при этом не лез с расспросами. Даже Уголек. Удивительно! Но факт.

Только спустя какое-то время он поймет раз и навсегда одну истину: нельзя слепо доверять каждому, кто тебе улыбается. Возможно, за пазухой он держит для тебя камень. И только ожидает случая его бросить в тебя. И не только камень.

Но это будет потом. А сейчас Стрелок радовался тому, что он вновь среди своих товарищей. И не просто товарищей, а теперь уже боевых друзей.

Глава пятая. Артиллеристы

Все шло своим чередом.

На общем построении роты командир объявил всем участникам вылазки благодарность командования. По его словам ребята сделали то, что уже довольно долго не получалось сделать ни одной группе. Рассказал, что пленные дают важные для командования показания.

В следующую ночь еще одна группа разведчиков из первого взвода ходила в тыл нацистов. Уголек потом рассказал, что они взорвали мост, через который противник переправлял подкрепления и грузы для передовых частей своей армии.

На следующую ночь разведчики уже третьего взвода вместе с мотострелками одной из частей ополченцев провели разведку боем на одном из участков фронта. И, хотя всем им объявили благодарности, Уголек сообщил, что затея не удалась. К тому же были потери среди разведчиков, которые атаковали противника с тыла.

Откуда тот узнавал такие подробности из жизни роты, для Стрелка было загадкой. Но, в отличие от товарища, Уголек частенько шлялся по казарме. Выходил на перекур во двор с ребятами из разных взводов. И это при том, что за все время пребывания в роте он ни разу не участвовал в операциях. Он сам однажды пошутил, что командование не направляет его в операции, так как бережет для важнейшего дела. Какого именно дела он даже шутя не называл.

Мурат завидовал его способности так быстро находить контакт с незнакомыми людьми. Он такой способностью не обладал. И всегда жалел об этом. Многого при этом лишился. Но пересилить себя не мог.

Рота жила своей жизнью. Жизнью военного подразделения во время боевых действий. Но для Стрелка время замерло. Его не брали на операции. Правда и других разведчиков его взвода не направляли за линию фронта.

Так продолжалось в течение двух недель.

Но вот настал именно тот день, которого дожидался Мурат. Хотя на самом деле день был, как день. С утра он мало чем отличался от других таких же будней. Ничего не предвещало для Стрелка изменений в его теперешнем положении, к которому он уже и притерпелся.

После обеда он, как обычно в последнее время, улегся спать, действуя по старому веками проверенному принципу: солдат спит, служба идет (7).

Казалось, что он только улегся. Даже уснуть, как следует, не успел, как его растормошил дневальный:

— Радист вызывает. Срочно.

Когда Стрелок вошел в кабинет командира взвода, тот сидел за столом и читал документы, разложенные перед ним.

— Разрешите?

— Проходи, садись. Не мельтеши перед глазами. Как дела, как настроение?

— Нормально. Хотя скучновато стало без дела. Может, хоть куда — то