их y этого императора, особенно нуждавшегося в поддержке Галлии[333]. Пусть попробуют параллельно с этим вычислить, сколько галлов вступали в ряды римских войск и какая часть их возвратились на родину уже римскими гражданами; пусть прибавят к этому, что каждый новый римский гражданин являлся сам родоначальником новой фамилии римлян, не только сам вступая в брак и производя детей, но и отпуская на волю своих рабов: действительно все рабы, которых он освобождал легальным способом, становились в то же время римскими гражданами. На основании таких вычислений можно будет заключить, что по прошествии двух с половиной веков большая часть свободных жителей завоеванной Цезарем страны перестала быть галлами, превратившись в римлян.

Тогда последовал указ Каракаллы, которым объявлялось, что все свободные обыватели империи, еще не обладавшие гражданскими правами, становились гражданами. Категории перегринов, подданных, союзников тем самым исчезали. В Римской империи с тех пор можно было найти только римлян[334].

Первое время звание римского гражданина не соединялось само по себе с правом занятия государственных магистратур и вступления в римский сенат. В 48 г. нашей эры именитые жители Галлии домогались этого права[335]. Император Клавдий принял их дело под свое покровительство[336] и сам взял на себя защиту их просьбы в сенате. Он выставлял на вид их безупречную верность и непоколебимую преданность Риму; он прибавлял к этому, что по складу ума, по нравам, образованности они уже сделались римлянами; он убеждал сенаторов, что своим богатством и дарованиями они сделают честь высокому собранию, получив возможность вступать в его состав[337]. За речью императора последовал сенатусконсульт, согласный с выраженным им мнением. Галлы, начиная с эдуев, получили доступ к магистратурам в Риме и приобрели право вступления в римский сенат[338].

Таким образом галлы без большого труда перешли из состояния подданства Риму в положение граждан империи. По мере того как они вступали в обширное тело римского гражданства, они вместе с правами граждан воспринимали всю их гордость и все честолюбие. Они занимали места, смотря по своему богатству или по милости императора, в рядах всадников[339] или между сенаторами. Высшие слои римского общества открывались для них, всевозможные должности, связанные с почетом и властью, становились им доступны. Галлы охотно делались чиновниками императора, прокураторами, членами его администрации. Их можно было встретить на самых высоких ступенях военной иерархии[340]. Случалось, что они управляли провинциями. Римлянин без преувеличения мог сказать о галлах: «Вы делите с нами власть; очень часто начальствуете вы над нашими легионами; вы стоите во главе провинции; между вами и нами нет никакого расстояния или преграды»[341].

Начиная с этого момента жители Галлии перестали именоваться галлами и приобрели имя римлян. Слово «Галлия» сохранилось лишь как географическое понятие; название галла продолжало еще употребляться для обозначения обитателей этой страны, в отличие от населения других частей империи, подобно тому, как мы пользуемся наименованиями нормандцев, бургундцев или провансальцев; истинным же национальным именем для всех сделалось слово «римляне»[342].

В источниках V века н. э. поражает прежде всего именно следующая вещь. Сальвиан называет именем римлян своих галльских соотечественников[343]. Одна даже позднейшая хроника обозначает тем же термином, говоря о V веке, жителей бассейна Сены[344]. Во времена Хлодвига мы видим одного человека – Сиагрия, родившегося в Галлии и управлявшего только галлами, который дает себе титул вождя римлян[345]. Дело в том, что это название официально принадлежало и уже давно всему населению Галлии[346], равно как и всех остальных провинций империи. Оно продолжало носить имя римлян даже после того, как исчезла самая империя[347]. Звание римского гражданина еще встречается в качестве почетного титула в подлинных актах V века[348], и самый язык, господствовавший в стране, долго именовался романским[349].

В продолжение пяти веков сущностью патриотизма галлов была любовь к Риму. Уже во время Тацита замечалось, что они были привязаны к городу так же, как могли быть привязаны коренные римляне[350].

Это чувство лишь укреплялось с течением лет в их сердцах. Они были преданы Римской империи, как люди бывают преданы родине. Интересы Галлии и Рима сливались в одно в их сознании. Один из поэтов Римской Галлии позднейшей эпохи восклицает, обращаясь к Риму: «Ты – единое отечество всех народов!»[351]

Говорят, что Галлия несколько раз пыталась освободиться от Рима. Но ни один хорошо установленный факт, ни один подлинный текст не удостоверяют, чтобы население Галлии действительно помышляло об этом. Несколько узурпаций со стороны военачальников, несколько проявлений ропота против гнета налогов, несколько нападок христианского духовенства против власти, еще остававшейся языческою, нисколько не доказывают, что Галлия питала ненависть к Риму[352]. Нет никакого сомнения, что не по воле галлов порвана была связь между Римом и их страною; это было делом германцев. Кроме того, из дальнейших глав настоящего исследования будет видно, что даже и после такого разрыва население Галлии сохранило все, что могло, из римского наследия, и что страна упорно стремилась оставаться римскою так долго, как была в силах.

Глава десятая

Переустройство Галлии под римским владычеством

1. Вошло ли в Галлию значительное число колонистов латинского происхождения?

Когда Галлия сделалась частью Римской империи, она, очевидно, отказалась от своей исконной религии, от своих обычаев, языка, права, даже от национальных имен, чтобы усвоить язык, имена, религию, право и привычки римлян.

Тем не менее расовый состав населения страны изменению не подвергся. Не совершилось ни выселения галлов, ни значительного переселения италийцев. Интересно было бы измерить, сколько влилось в провинцию латинской крови. С одной стороны, удостоверено, что в ней были учреждены девять римских колоний: Нарбо, Арелате (позднейший Арль), Бетерры (Безье), Араузио (Оранж), Форум Юлия (Фрежюс), Виенна, Лугудун (Лион), Валенция, Новиодун (Нион) и на Рейне Colonia Agrippinensis (Кельн)[353]. Как видно, число этих городов не велико. К тому же надо обратить внимание, что они не были первоначально основаны и заселены новыми колонистами. Они существовали уже раньше и даже являлись важными центрами оседлости во времена независимости Галлии[354]. Новоприбывшие, кроме того, не вытеснили прежних обитателей, a утвердились в названных городах рядом с ними. У нас нет никаких данных для суждения о числе переселенцев, но можно предполагать, что они не были многочисленны[355]. Таким образом, даже в городах-колониях выходцы из Италии оказывались только прибавочным, a не основным населением. Необходимо еще заметить, что такие колонисты – «римские граждане» – не были в большинстве случаев чистыми римлянами по происхождению. Почти все они были старыми