догматы. Друиды продолжали еще существовать три века, и они не скрывали себя[414]. Но в их составе оставались только люди из низшего слоя общества; о них говорят лишь как о гадальщиках, к которым народ обращался, но которых в то же время презирал.

Падение друидизма является, стало быть, фактом несомненным, хотя мы и не можем сказать с уверенностью, было ли оно следствием римской политики или результатом изменившегося настроения галльского общества, или факт этот надобно объяснять элементами разложения, которые друидизм носил в самом себе[415].

Судьбы галльской народной религии были несколько иные. До римского завоевания она представляла собою, как и все первобытные религии, довольно беспорядочную смесь мало сознательных верований во всякого рода богов и различных обрядовых действий, направленных к умилостивлению или привлечению благосклонности каждого из этих божеств. Национальная религия галлов не отличалась существенным образом от того, чем она была в свое время y римлян. Имена богов были другие, но под ними Цезарь узнавал Меркурия, Юпитера, Марса, Аполлона и Минерву римской древней религии[416]. Автор находил существенные свойства и даже атрибуты галльских богов одинаковыми с указанными только что римскими: «галлы думают о богах почти то же, что и мы»[417].

Подробное и систематическое изучение религии не составляет нашей задачи и не входит в рамки настоящей книги; нам не приходится расследовать, были ли в глубине старой веры галлов черты, специально свойственные их расе. Мы должны установить здесь только одно: римляне не заметили в ней подобных племенных особенностей, и, стало быть, y них не было никакого основания с нею бороться. Единственное изменение, которое в ней произошло после завоевания, выражалось в том, что она ускользнула из-под верховного руководства корпорации друидов. Присутствие жреца перестало считаться необходимым для совершения жертвы. Потому-то мы более не замечаем в Галлии в следующие века существования жречества, которое выделялось бы из состава светского населения и принуждало бы последнее повиноваться своей власти. Но мы не решились бы сказать, были ли воля римлян или желание самих галлов причиною такого освобождения. Если надо уже высказывать по этому пункту какое-нибудь предположение, то можно, пожалуй, допустить, что галлы сами стремились избавиться от гнета, очень тяжело отзывавшегося на них. Мрачное и строгое могущество друидов не могло долго держать под обаянием воображение галлов.

Начиная с этого момента каждое галльское государство и каждое отдельное лицо стали поклоняться богам на свой лад. На основании изучения посвятительных надписей мы можем определить, какие именно боги почитались в продолжение четырех веков.

Мы встречаем с одной стороны божества с галльскими именами. Если ограничимся перечислением только тех, которые попадаются в надписях Сен-Жерменского музея, мы должны назвать следующие: Белен, Борво, Эзус, Тейтат, Таранис, Гранн, Абеллио, Цернунн, Эрге, Илино, Сегомо, Винций, затем богинь – Ационна, Бормона, Белизама, Эпона, Ура, Розмерта и еще двадцать других божеств[418]. Галлы особенно остались верны местным божествам, таким как Arduenna – богиня Арденского леса, Sequana – богиня реки Сены, Matrona – богиня реки Марны, Icauna – богиня реки Ионны, Divona – богиня известного источника около Бордо[419].

С другой стороны, мы находим в Галлии совершенно римские божества – Юпитера (Iupiter Optimus Maximus), Юнону (Iuno Regina), Минерву, Великую Матерь, Венеру, Аполлона, Сатурна, Диану, Эскулапа, Викторию[420].

Откуда это происходит? Воздержимся от предположения, что эти римские имена служат признаком большого изменения в состоянии сознания или существенного религиозного переворота. Ни галльская, ни римская религии не воспрещали принятие и присоединение новых богов. Было вполне естественно, чтобы галл почувствовал глубокую веру в римского бога, и никто не нашел бы странным, если бы он принес дар этому богу, чтобы привлечь к себе его благосклонность. Галльские и римские боги объединились в религиозном сознании каждого. Иногда случалось, что люди, стремясь сделать понятным имя какого-нибудь галльского бога, переводили его на камне именем римского, который казался соответствующим. Таким-то образом одно старое божество, пользовавшееся большим уважением в стране арвернов, приняло наименование Меркурия Арвернского[421]. С именами богов повторялось стало быть то же, что с фамильными прозваниями. По мере того как галлы обращались в римских граждан, они переименовывали по-римски себя и своих богов, усваивая постепенно латинский язык. Все это совершалось спокойно, без революции, без всякого разрыва традиции, почти бессознательно.

Это настолько верно, что мы видим очень часто римское и галльское наименования соединенными вместе для обозначения одного и того же божества. Так перед нами обнаруживаются: Марс-Кумул, Аполлон-Тутиорикс, Юпитер-Багинат, Меркурий-Вассокалет[422]. Сознание галлов находило, как видно, совершенно естественным отожествлять своих богов с богами Рима и не чувствовало, что от этого изменялась их вера.

Надобно еще отметить, что Галлия принимала в свою религию не одних римских богов; то же самое происходило и с божествами других народов. Она присваивала себе поклонение греческим, сирийским, египетским божествам. Встречаются галлы – почитатели Изиды или Митры[423]. Римская империя была эпохою самой широкой свободы верований, из области которой исключалось иногда только христианство, но по совершенно особым причинам, вытекавшим из его внутренней сущности. Все боги признавались государством, и религиозное чувство открывалось перед всеми. Все культы были допущены, и они сталкивались, переплетались, сливались друг с другом без всяких препятствий со стороны общественной власти, без всяких задержек со стороны религиозного сознания людей. В особенности никогда не ставился вопрос, принадлежал ли данный культ такой-то расе более, чем иной, являлся ли такой-то бог национальным или иноземным. Расовые или национальные предубеждения в религиозной области были совершенно чужды людям того времени.

Когда в Галлию проникло христианство, оно не встретило там стоящих друг против друга римскую и галльскую религии; оно нашло одну – галло-римскую, то есть очень сложный, но и очень смешанный политеизм, в котором не замечалось ничего исключительно галльского.

4. Исчезновение галльского права

Древнее право Галлии просуществовало не долее их религии. Но здесь историки наталкиваются на большую трудность при исследовании вопроса: мы знаем об этом древнем праве только то, что сообщает о нем Цезарь. Я со своей стороны не принадлежу к той школе смелых ученых, которые полагают возможным отыскивать право старой Галлии в так называемых сводах ирландских и уэльских обычаев, известных нам лишь по рукописям XII века, самая достоверность которых как кодексов очень сомнительна и относительно которых надо было бы прежде всего спросить себя, заключаются ли в них правовые нормы, предшествующие христианской эре. Мы могли бы многое возразить против чрезвычайной неосторожности такого исторического метода. Для основательного ознакомления с правом древней Галлии необходимо было бы, либо чтобы сами галлы передали нам некоторые сведения о нем, либо