Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как, черт подери, вы четверо поместились под каноэ? – спросил ее Джеймс.
– Вполне себе уютно, – ответила она с застенчивой улыбкой. – Я пять раз чуть не поцеловала Александра.
– Прекрасно. Дай ей еще выпить, и она каждому расскажет, как хотела тебя.
Рен повернулась к нам и уставилась во все глаза, вцепившись обеими руками в воротник куртки Джеймса.
– Оливер!.. Ты выглядишь ужасно.
– Я бы хотел помыться, но вода очень холодная. – Я.
– Это не так уж страшно, если зайти по пояс.
– Говорит девушка, стоящая у огня в чужой куртке. – Я.
– Резонно. – Рен.
– Рен, – сказала Мередит, оглядываясь на скамейку. – Не поговоришь с Ричардом? Он ведет себя невыносимо, а я сыта им по горло.
Рен, вздохнув, одарила нас очередной улыбкой.
– «Кузен мой добрый»[28].
Джеймс смотрел, как она продирается сквозь толпу. Мередит взглянула на его полупустой стакан, забрала его и потянулась за моим.
– Оставайтесь здесь, – сказала она. – Я вернусь с новыми напитками.
– О боже, – пробормотал я. – Жду не дождусь.
Когда она ушла, Джеймс вскинул бровь.
– Ты в порядке?
– Да, – рассеянно ответил я. – Нормально.
Он улыбнулся, все еще приподнимая бровь.
– А ведь ты напугал меня до полусмерти, когда выскочил из-за деревьев.
– Джеймс сделал со мной это.
– Да, – кивнул он, – но в темноте, в том крошечном сарайчике, все выглядело иначе. А потом тебя озарил костер, и ты смотрел с таким выражением лица… – Он умолк, озадаченно уставившись на меня.
– «Ведь сказано, что крови хочет кровь!»[29] – провозгласил я. – Ты был убедительным злодеем. Кто мог представить себе, что в тебе это есть?
Он пожал плечами.
– Разве не у каждого это запрятано глубоко внутри?
– Надеюсь, нет.
– Во всяком случае, Ричард выглядит убийственно.
Я посмотрел туда, куда указывал Джеймс.
Ричард и Рен сидели рядом на скамейке, склонив головы друг к другу.
Я заметил, что зловещая гримаса исказила лицо Джеймса в тот момент, когда он говорил это. Я вновь почувствовал какое-то смутное беспокойство, но решил, что оно связано с болью в животе, и вообще я перебрал с алкоголем и слишком быстро пил, поэтому не надо ничего драматизировать.
– «Жизнь – сказка, что бормочет
Глупец другим глупцам!..»[30] – вот так-то, – произнес я.
Прошел еще час, а может, два или три. Небо настолько потемнело, что невозможно было судить, сколько сейчас времени, если только не измерять минуты количеством выпитого. После девятого стакана я сбился со счета, но руки у меня никогда не оставались пустыми. Между тем компании студентов направились к Деллехер-холлу: они, смеясь или переругиваясь, пробирались между деревьями, спотыкались о выступающие корни и проливали на себя пиво. Четверокурсники и несколько не по годам развитых третьекурсников задержались. Кто-то решил, что нельзя заканчивать ночь, не промокнув насквозь, и начались пьяные и опасные цыплячьи бои. После дюжины раундов Александр и Филиппа стали чемпионами.
Они выглядели скорее одним существом, нежели двумя. Длинные ноги Филиппы обвивали плечи Александра так крепко, что эта парочка напоминала жутких сиамских близнецов.
Александр стоял по пояс в воде, слегка покачиваясь и крепко держа свою партнершу за колени, чтобы ни он, ни она не упали. В отличие от Мередит, которая еще не потеряла остатки разума, одного взгляда на парня было достаточно, чтобы понять: он пьян, хотя именно этот факт и делал его непобедимым.
– Кто следующий?! – завопил он. – Но имейте в виду: мы никогда не проигрываем!
– Если кто-нибудь одержит верх, будешь считать, что ночь удалась? – спросил Джеймс.
Оставшиеся студенты сидели на песке, вытянув босые ноги к краю воды, и наблюдали за происходящим: забытые стаканы едва не падали из рук.
Александр наклонился влево и отпустил ногу Филиппы, указывая на нас. Она схватилась за его голову, чтобы сохранить равновесие.
– А вот и вы, ребята! – объявил он.
Я хмыкнул, глядя на Джеймса. Мы были счастливы подбадривать их, когда они избивали оставшихся третьекурсников.
– Я не собираюсь возвращаться в воду, – сказала Мередит. – Там чертовски холодно.
– В чем дело, Мер? – спросила Филиппа. – Боишься грубой игры?
Пятьдесят зевак заулюлюкали и засвистели. Мередит скрестила руки на груди и выставила бедро в решительной, вызывающей позе.
– Я знаю, что ты задумала. Ты меня просто дразнишь.
Филиппа фыркнула.
– Угу. Но ведь сработало, да?
По озеру пробежала легкая рябь, и Мередит ответила:
– Можешь ручаться, сучка. Продолжай.
Народ опять завопил, а Филиппа усмехнулась. Мередит встала, отряхнула песок с платья и крикнула через плечо:
– Рик! Давай преподнесем урок этим педикам!
Ричард, который соизволил прийти на берег, но пока сидел примерно в ярде позади нас, ответил:
– Нет. Строй из себя посмешище, если пожелаешь. А я буду сухим.
Раздался новый взрыв смеха, на сей раз злобного. Мередит часто восхищались, но ей и завидовали: по крайней мере, несколько человек ревниво смаковали каждый ее неверный шаг.
– Прекрасно, – холодно объявила она. – Я так и сделаю. – Она подхватила подол платья и завязала его узлом высоко на бедре.
Зайдя в воду по колено, она обернулась и спросила:
– Ты с мной, Оливер?
– Кто, я?
– Да, ты. Кто-то должен помочь мне утопить этих идиотов, а Джеймс, мать его, не станет ничего делать.
– Она права, – согласился Джеймс. – Я, мать его, не стану.
Каким-то биологическим, непреодолимым образом нас привлекала Мередит – всех, кроме Джеймса. Он не только оставался невосприимчив к ней, но и находил ее откровенную сексуальную привлекательность отталкивающей.
Он ухмыльнулся мне.
– Развлекайтесь.
Мы с Мередит на какое-то мгновение уставились друг на друга, но она смотрела настолько свирепо, что я не мог ей отказать. Студенты, которых я даже не знал, подбадривали меня, пока я неуклюже поднимался на ноги.