собой. — «Только не называй моего персонажа каким-нибудь глупым именем!»

«Хорошо, не буду.» — сказала я серьёзным тоном.

Франс кивнула, а затем дёрнула ручку двери, открывая проход в новый этап игры, в новое испытание.

Перед нашими глазами оказалось несколько коридоров. Мы выбрали самый правый, потому что так было указано в нашей карте.

Через какое-то время мы оказались в конце этого коридора, край которого представлял собой каменный балкон. И этот балкон открывал панораму на просторное помещение, такое же мрачное, тёмное и сырое как и все эти катакомбы.

Нас сразу же привлёк шум и Лиза зажала пальцем рот, немым жестом требуя, чтобы мы молчали. Мы тут же опустились на пол, прячась за толстыми перегородками балкона.

Сцена, которую мы увидели, поразила нас всех.

Две команды дрались между собой насмерть.

И о боги! Это были Натаниэль и Рафаэль собственной персоной. Они дрались с командой из четырех человек.

Противники нападали друг на друга и отскакивали, выкрикивая проклятия.

Поначалу это было похоже на равноправный, рукопашный бой.

Но вдруг Рафаэль нанёс удар ногой одному из них, и, зажав в тиски противника, начал душить его руками.

Натаниэль дрался сразу с двумя, пока четвёртый приходил в себя после жёсткого нокаута.

И как он дрался… На это было страшно смотреть. Пока противник поднимал руку, он уже успел сделать оборот всем корпусом и вырубил беднягу ударом ноги, как это делают в тайском боксе.

Мы все затаили дыхания, глядя на это страшное зрелище. Мы переглянулись и я увидела в глазах моих друзей то же самое, что я думала сама.

Эти парни — профессиональные убийцы, и бой, который мы наблюдали, никак не мог быть «равноправным».

Когда Рафаэль задушил парня, он быстро поднялся на ноги, схватил визжащую девицу, единственную даму среди них, и просто перерезал ей горло острым кинжалом, который он молниеносно достал из чехла на поясе.

Эва и Лиза издали сдавленный вздох и обе зажали рты руками, сдерживая крик ужаса. Я и Франс перестали дышать.

Я никогда не видела ничего подобного. Багровая кровь хлынула из глубокого пореза на её шее, полностью залив пол. Руки девушки безвольно опустились и она упала на колени, словно тряпичная кукла. Рафаэль держал её за плечи и бешено смотрел по сторонам. Затем он облизал кровь с кинжала, словно маньяк из фильмов ужасов и отпустил девушку, которая упала замертво на пол.

В её глазах застыл ужас, светлые волосы и костюм полностью пропитались кровью.

Ведь это была чья-то дочь, подруга, девушка… Вот так просто какой-то подонок забрал её жизнь.

«Скотина!» — подумала я, сжимая кулаки, больно вдавливая ногти в кожу, от бессильной боли.

Натаниэль подошел к парню, который лежал на полу без сознания и свернул ему шею, резким движением рук.

Я посмотрела на Лизу. Она была вся красная и закрывала рот рукой, чтобы не закричать. По её ладони текли слезы. Франс и Эва тихо пятились назад, показывая нам жестами, последовать за ними, спрятаться, затаиться.

Мы все понимали, что нас ждёт то, что случилось с этими несчастными минуту назад. И это было хуже фильма ужасов, после которого потом не спишь ночами и на душе противно, после которого не знаешь, а стоит ли вообще жить в этом жутком мире? Это было гораздо хуже, потому что это была реальная жизнь.

Мы молча отползли в сторону, слыша их разговор.

«Нам хоть раз попадётся достойная команда или мы так и будем резать этих слепых котят, даже не напрягаясь?» — спросил Рафаэль.

И судя по звуку, он пнул ногой что-то твердое.

«Не расслабляйся.» — грубо ответил Натаниэль, поправляя одежду. — «Здесь есть парочка достойных.»

«Тогда давай поторопимся, чтобы они не нашли наших девочек быстрее нас.» — ответил Рафаэль.

Франс закрыла уши трясущимися руками, чтобы не слышать этот ужас, потому что вся бравада исчезла и ей больше не казалось, что мы сможем хоть кого-то здесь одолеть.

Она посмотрела в зажатую в её руках карту и увидела надпись:

«Следующее испытание — Театр Боли.»

Франс не боялась ни агрессивных иммигрантов в парижском метро, ни обкуренных гопников на районе. Она даже могла идти пешком домой, ночью, после вечеринки.

Она не боялась суждений в её адрес и одевалась как вздумается, во всей своей экстравагантной манере.

Однако, было кое-что, что полностью выводило её из строя.

Боль.

Глава 9

«Нет на свете большего наслаждения, чем почувствовать, что боль отступила»

Когда Натаниэль и Рафаэль скрылись в коридорах катакомб, мы тут же поднялись на ноги и кинулись к жертвам, которые лежали на полу.

В воздухе пахло сыростью и свежей кровью, которая растеклась по полу бордовой лужой.

Эва зажала рот рукой и сказала: «Меня сейчас стошнит от этого запаха.»

Пахло как в мясной лавке или на скотобойне.

Проверив их пульс и дыхание, мы поняли, что все они были мертвы и мы ничем не сможем им помочь.

«Это не жертвы. Это другие игроки.» — сказала Лиза, снимая браслет с руки одного из них. — «Оденьте их браслеты!»

Всё это время такой браслет был только у неё. Она сняла ещё три и дала нам. Теперь запястья каждой из нас украшал браслет игроков этого жестокого испытания на выживание.

«Вы слышали этих психов. Вы видели, что они сделали.» — сказала Лиза, глядя на нас. — «Либо они нас, либо мы их.»

«Что ты имеешь в виду?» — спросила Франс, глядя на неё широко раскрыв глаза.

«Ты знаешь, что я имею в виду.» — спокойно ответила она. — «Они убьют нас, если поймают. И если это случится, никто из вас не должен сомневаться. Мы должны ударить первыми.»

Эва достала пистолет и крепко сжала его в руках.

Я потрогала холодную поверхность кинжала, который был в моей руке.

«Держите оружие наготове. Нас ждёт последнее испытание, театр боли.» — сказала Лиза.

Мы обыскали карманы жертв и нашли пару полезных вещиц, а именно: наручники, крошечный перцовый баллончик, раскладной нож и ещё одна карта игры.

Перцовый баллончик достался мне. Франс взяла нож, Эва карту, а наручники Лиза засунула в задний карман.

Мы отправились дальше. Лиза подошла к двери, которая должна была вести нас к концу игры и вошла в неё. Девочки последовали за ней. Я обернулась в последний раз, посмотрела на погибших, и перекрестилась. Кто знает, что ждало нас всех после смерти. Полное исчезновение, рай или ад. И что-то подсказывало мне, что этих несчастных