Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мастер замолчал, коснувшись моих волос, и возвращая меня в действительность. Наши глаза встретились, и я увидела в них безмерную грусть и нежность, от которой хотелось плакать. Но его слова показались мне сказкой, рассказанной на ночь не желающему засыпать ребенку, и я не могла отнестись к ним серьезно.
На самом деле, жизнь совершенно не похожа на сказку, и ее развитие не предсказывают в словах, высеченных на скале, а бессмертие или неуязвимость — не более, чем выдумка очередного шарлатана. Начало войны нельзя предопределить, а ее окончание не зависит от воли одного человека. Один человек не способен победить зло, как зло не способно торжествовать над миром, завладев лишь одним человеком. К тому же, мое представление о добре и зле было несколько иным, и я не могла представить себе битву между добром и злом, как не могла представить ангелов и демонов, парящих в небесах, и обнажающих огненные мечи, скрещивая их между собой в нескончаемой борьбе.
Невольно поддавшись внутреннему порыву, и не обратив внимания на то, что наша беседа превращается в спор, я проговорила:
— Простите, Учитель, но мне трудно представить себе непобедимость и вечность зла. И меньше всего на свете моя жизнь может повлиять на противостояние Эльдарии и Магистра, ибо один человек не решает судьбу целого мира. Он может решить что-то для себя, выбрать свой путь, найти свою цель, приобрести последователей, но он не всесилен. Зло действительно существует, но где оно начинается? И где заканчивается? Этот вечер, словно продолжение беседы с милордом. Он говорил со мною о вере. Вы тоже хотите знать о Боге, Учитель? Или хотите знать, что я думаю о добре и зле?
Мастер нахмурил брови и неожиданно спросил:
— Разве Бог и добро для тебя не одно и то же? Вера в добро дает нам силы бороться со злом, пытающимся заявить нам о своей непобедимости. Разве в человеческой душе не живет неистребимая потребность веры в добро и справедливость, в правду и в истину? Стремление к ним безгранично и оно существует, как неотъемлемая часть человека. Если ты веришь в Бога, Лиина, то веришь в истину и добро. Вера — это знание правды и наши сердца владеют им, а наш разум направляет нас по пути истины и справедливости. Гибель невинных людей требует своего возмездия и смерть Магистра — справедливое решение в борьбе между добром и злом. Как ты сама оцениваешь себя в этой борьбе?
Я задумалась над этим, возможно, впервые в своей жизни. Добро и зло были для меня скорее абстрактными понятиями, а разум с трудом мог сформулировать знание моего сердца о том, что Бог существует, что Его любовь безгранична, как сама вселенная. Но возмездие не вписывалось в общую картину того, что я называла добром, хотя моим чувствам и мыслям оно не казалось чуждым.
Жажда мести и желание отплатить за поступки, несущие зло, однажды владели мною. Я знала, что корни зла питали мою сущность так же, как и мера добра наполняла мое сердце любовью к небесам. Но противоречия не терзали меня, потому что возмездие осуждалось мною. Оно осуждалось моим разумом, а не сердцем, и мое воспитание, отношение к людям, само понимание цивилизованного и упорядоченного общества создавали барьер, отсекающий возмездие от понятия справедливости и добра. Но таким ли непреодолимым был этот барьер?
Мастер заставил меня задуматься, потому что был в чем-то прав. Нельзя однозначно утверждать, что возмездие — недостойный способ разрешения определенной ситуации. Не зря словосочетание «справедливое возмездие» употреблялось людьми известными и благородными. Все зависит от того, чем руководствуется человек, определяя данную «справедливость». Кто из людей посмеет осудить человека, отомстившего за смерть близкого ему существа? Не имеет значения ребенок это, жена, родители или близкий друг. И разве осудит сам себя совершивший возмездие? Я могу сказать или подумать: «Бог ему судья», но я никогда не смогу осудить его нравственно. В этом несовершенство большинства людей, ибо мы способны на прощение, но иногда не способны простить.
В то же время мы можем осуждать возмездие и делать это совершенно искренне, ни разу не побывав в шкуре мстителя, и не почувствовав его мотивов и оснований, ибо в данной ситуации наш разум свободен от чувственных оков, а чувства не испытали ни боль от потери, ни ненависти к виновнику наших страданий.
И тогда я подумала об одном, что понятно моему сердцу и моему разуму, что пришло ко мне через опыт жизни, родилось из глубоких и искренних чувств, в немалой степени сформировалось из боли и страдания. Дело не в добре и зле, и не в том, как мы понимаем Бога. Значение имеют лишь наши поступки, определяющие судьбу и затрагивающие судьбы других людей.
Такие поступки пронизаны чувствами, преисполнены желаниями и влекут разнообразные последствия. И множество жизней, словно воды горной реки после весенних дождей, разбиваются о каменные пороги наступивших последствий, и лишь затем продолжают свой путь, чтобы снова и снова умирать на камнях и воскресать там, где покой и тишина нисходят на речные берега. Не скорость течения определяет судьбу, а серые камни, притаившиеся в воде. И совершенно неважно, как их называют люди — верой или знанием, черной или белой полосой, роковым стечением обстоятельств, совпадением, судьбой или Божьей волей. Важно, что не Он разбрасывает камни и не Ему собирать их…
Только от нашего выбора зависит, на каких камнях, где и когда мы разобъемся. Человек ощущает, как его душа управляет телом и руководит поступками, но он с трудом принимает ее руководство, а чаще всего
