Сергеевны, бок о бок с советскими гражданами, которые приезжали после вербовки со всех уголков СССР, проживало много японцев и корейцев. Отношения с ними были довольно противоречивыми: вновь приехавшие с материка мало общались с местными жителями, последние же в основном работали рыбаками и держались обособленно, хотя сама А. С. Кодаш вспоминает, что в магазине общалась с ними:

Вот говорят, плохие люди – нет. Я с ними работала<…> [ЮЭЭ 2009].

Однако официальная власть трепетно относилась к коренному населению и пресекала возможные межнациональные конфликты. Невольной участницей одного из таких конфликтов стала и наша героиня. Иван Кодаш приревновал её к одному из местных рыбаков-корейцев и избил его, за что был осуждён. А. С. Кодаш обращалась к судье за помощью, но та ответила ей:

«<…> я ничего не могу сделать, чтоб его не судили, ничего не могу сделать, потому что если б он побил русского, а то он побил с нации человека, не русского. Я не имею права» [ЮЭЭ 2009].

Ивана Кодаша приговорили к двум годам колонии в Петропавловске-Камчатском, и за ним поехала его жена, уже будучи беременной дочерью:

А что ж я буду одна делать на Курилах, острова, мне страшно, есть там наши люди: ростовские, краснодарские – но это ж не то, это ж всё чужие люди [ЮЭЭ 2009].

В Петропавловске-Камчатском Александра Сергеевна тоже устроилась работать продавцом сначала в буфет бани, а затем на пищекомбинат, где и проработала до освобождения мужа. За дочкой за небольшую плату ухаживала бабушка, у которой А. С. Кодаш снимала комнату.

Когда Иван Кодаш освободился, семья поехала обратно в Краснодарский край:

И денег заработала на билет и на харчи. Мы (А. С. Кодаш с дочкой – М. А., А. Т.) взяли до места билет, ему до Краснодара, потому что пил, я вот говорю: «От Краснодара будешь пеший идти» [ЮЭЭ 2009].

Уже на родине спустя несколько лет Александра Сергеевна развелась с мужем и одна воспитывала дочь и сына.

В 1960–1970-е гг. А. С. Кодаш работала за небольшую зарплату сторожем в техникуме Ейска, поскольку за работу полагалось бесплатное жильё. В ведении Александры Сергеевны были ключи от всех грузовых машин. Часто к ней обращались шофёры с просьбой дать машину на ночь, чтобы поехать «по шабашке» [ЮЭЭ 2009], за это привозили ей мешки с кукурузой, зерном или комбикормом. А. С. Кодаш начала вести подсобное хозяйство: разводила уток и кур, что очень помогало семье прожить.

В целом брежневские времена А. С. Кодаш считает самыми хорошими:

Вот хорошо было, очень хорошо. Царство небесное ему<…> Вот при нем хорошо мы пожили [ЮЭЭ 2009].

Интересно отметить, что многие бывшие колхозники в интервью часто вспоминают времена «застоя» как самые стабильные и хорошие в их жизни и жизни колхозов и совхозов, а среди городских жителей это восприятие абсолютно противоположно. Перестройку же наша героиня оценивает как крайне тяжёлое время для себя:

Да перестройка, мне кажется, такая была, как и коллективизация. Он много наделал, Горбачев, плохого [ЮЭЭ 2009].

И в этих оценках Александра Сергеевна вовсе не одинока. Многие сельские жители обвиняют в экономическом крахе совхозов и всего сельского хозяйства непосредственно президента СССР. По выходе на пенсию Александре Сергеевне дали однокомнатную квартиру в Ейске, в которой она до сих пор и проживает.

Насыщенная событиями и перипетиями жизнь нашей информантки позволила проследить практически все основные вехи в истории советского государства: коллективизацию, голод 1930-х годов, эпоху «великих строек», периоды «застоя» и перестройки. Такая автобиография затрагивает и вопросы повседневной жизни советского обывателя.

Интересно отметить несколько историко-этнографических проблем, которые проступают в этом дневнике. Во-первых, это отсутствие резкой границы между «крестьянским» и «рабочим» мирами. Отец героини легко перешел из казачьей станицы в небольшой городок у железнодорожной станции и нашел там работу, а сама Александра Сергеевна и ее мать торговали на станции «чуреками». После замужества А. С. Кодаш перебирается на Курильские острова, затем в Петропавловск-Камчатский, а затем вновь возвращается в Краснодарский край, но в город – в Ейск. Примечательно, что работа сторожем в техникуме делало ее своеобразной «сельскохозяйственной горожанкой» или «городской крестьянкой». Феномен постоянной, можно даже сказать «маятниковой», смены принадлежности к социальному классу был широко распространен среди рабочих отходников и крестьян в России в начале XX века [Туторский 2005].

Во-вторых, в качестве наиболее значимых вех в истории СССР называются коллективизация и перестройка. Очевидно, что в этот ряд необходимо добавить Отечественную войну, однако, не для казачьих фамилий военное время было именно войной. Сама А.С. Кодаш эту тему старательно обходит. Очень интересны и похожи на широко распространенные стереотипы оценки правителей. Л. И. Брежнев выступает как разумный правитель и руководитель государства: «при нем пожили». М. С. Горбачев, напротив, осуждается, оценивается как непрофессиональный государственный деятель, «много наделал плохого». Эти оценки прямо противоположны оценкам перестройки и застоя, характерным для авторов, работающих с городской культурой.

Несомненно, судьба Александры Сергеевны Кодаш – уникальный пример. Далеко не каждый советский гражданин мог похвастаться такой богатой жизненной историей. Однако в этой уникальности видны и общие черты судеб многих советских граждан. Судьба героини была полна трудностей и жизненных трагедий, ведь она оказалась в водовороте исторически значимых событий. Возможно, именно это подтолкнуло А. С. Кодаш записать свою историю – сама она не может ответить на этот вопрос. Подобные записи – редкий и очень ценный источник по этнологии повседневности, заслуживающий подробного изучения как отдельный феномен.

Литература:

Александров 1984 – Александров В. А. Обычное право крепостной деревни России. XVIII – начало XIX в. М.: «Наука», 1984.

Байбурин, Топорков 1990 – Байбурин А. К., Топорков А. Л. У истоков этикета. Этнографические очерки. Л., 1990.

Бгажноков 1983 – Бгажноков Б. Х. Очерки этнографии общения адыгов. Нальчик, 1983.

Вальденфельс 1991 – Вальденфельс Б. Повседневность как плавильный тигль рациональности / Социо-Логос. М., 1991.

Закон 2000 – Степной закон. Обычное право казахов, киргизов и туркмен. Сост., комментарии, глоссарий А. А. Никишенкова. Под ред. Ю. И. Семенова. М.: Старый сад, 2000.

История 2011 – История от первого лица. Мир северной деревни начала XX века в письменных свидетельствах сельских жителей / сост. В. Н. Матонин. Архангельск-М., 2011.

Карлов 2016 – Карлов В. В. Нормативная практика и культура общения народов России и СНГ в трудах А. А. Никишенкова // А. А. Никишенков «Изобретая традицию» и создавая «воображаемое сообщество». М., 2016. С. 25–36.

Никишенков 1999 – Никишенков А. А. Традиционный этикет народов России. ХIХ – начало ХХ вв. Под ред. Ю. И. Семенова. М.: Старый сад,