Коля, поняв, что сотворил что-то не то, двинул танк обратно под прикрытие.

– Какого хрена ты вылез?! – орал на мехвода сержант, но тот, оглушенный, только руками развел.

Бух! Бух! Бум! И грохот взорвавшейся боеукладки… Чужой боеукладки! Лучшая песня для любого танкиста.

– Что там? – полез к люку Ильяс.

– Сиди, лейтенант!

Но Ильяс распахнул прикрытый люк и выглянул наружу. К дороге летели три «БТ», метким огнем накрывая последние машины врага. Пока немцы воевали с Т-26, четверка уцелевших советских танков перешла в атаку, рассчитывая вместе с подоспевшим с тыла «подразделением» раздавить немцев. Одну из «бэтэшек» остановила недобитая «тридцативосьмерка», но остальные, навалившись, сумели поджечь обе «тройки».

Коля вывел танк из овражка на дорогу. Сержант вылез на броню, чтобы своими глазами оценить повреждение от попадания. На их счастье, бронебойный снаряд перед тем, как врезаться в танк, задел ствол подбитого немца, закувыркался и врезался в башню плашмя. Повезло! В противном случае контузией бы не отделались.

«Бэтэшки», зачистив территорию, разделились. Две рванули к подбитым товарищам – подобрать выживших, одна завернула к ним.

Из распахнутого люка подъехавшего танка выскочил чернявый командир.

– Командир батальона лейтенант Авакян! А вы кто?

– Сержант Волков. – Олег по привычке начал первым, но спохватился. – Это командир танка – лейтенант Паляница.

Авакян зыркнул на сержанта, полезшего вперед «батьки», но Олег выкрутился:

– Командира слегка контузило. Слышит плохо.

Авакян кивнул и расплылся в улыбке:

– Ай, хорошо стреляешь, товарищ! Так разобрал немцев – нам ничего не оставил. Трех сам завалил, двух в составе сделал, а у самого только парочка царапин. Ай, молодец!

Ильяс не знал, как реагировать на такое. Не будешь каждому объяснять, кто тут командует.

– В танке я был не один, – нашелся он.

Авакян спохватился:

– Верно, – повернулся он к Олегу и озабоченно осматривающему гусеницы Климовичу. – Молодцы, товарищи!

Сержант пожал плечами, а Коля вытянулся в струнку и заорал:

– Служу трудовому народу!

Ильяс буркнул:

– Мы вчера пятерых сожгли. Эти сегодня тоже не первые.

Авакян причмокнул губами:

– Ай, совсем молодцы! Если б каждый так воевал! У Варшавы были бы!

Он вернулся к своему танку, влез внутрь и закричал из люка:

– Давайте за мной! Там пехота позиции оборудовала. Будем закрепляться.

«Бэтэшка» рыкнула, фыркнула выхлопом и помчалась в сторону леса. Т-26 потащился в кильватере – в скорости он уступал.

* * *

На позиции Олег бросился искать снаряды. Из трех десятков, что досталось им после утренней дележки, израсходована большая часть. Оставалось двенадцать выстрелов, причем бронебойных – и вовсе семь. При интенсивном сражении – десять минут.

С боеприпасами не повезло. Артиллеристы сидели на бобах, а у пехоты складов не было.

– «Бэтэшки» подбитые глянуть бы! – сокрушался Олег. – Не догадался… Скоро только пулеметом сможем работать. Может, у ребят спросить? Пускай пошарят.

– У соседей снарядов меньше нашего, – доложил Климович. – Со вчерашнего на неполных комплектах воюют. Если в танке пять выстрелов, считай, повезло. Как бы у нас не попросили. Ближайший артсклад в Пинске. Машины послали, но когда те вернутся…

С запада потянулись эскадрильи бомбардировщиков. Танки загнали под деревья и укрыли ветками. Бомбардировщики к ним даже не снизились, ушли в сторону железной дороги. А вот «штуки» заинтересовались. Встретить их было нечем. Накануне войны зенитки округа уехали на плановые учения под Минск, немцы об этом знали, потому и не боялись. Они заходили на снижение вдоль окопов, выцеливая пулеметные точки и батареи. Метавшуюся пехоту косили из пулеметов. Изгалялись как могли.

«Штуки» улетели, их сменила артиллерия. Далекие гаубицы, дав пару залпов, пристрелялись и начали перемалывать линии окопов. С воздуха огонь немецких орудий корректировала «рама».

– Вцепились, суки! – выругался Олег. – Будут до обеда изводить.

Он ошибся. Через полчаса обстрел затих, а за ближайшим леском послышался гул моторов.

На командирском танке замахали желтым флажком.

– Делай, как он, – перевел Олег, успевший разобраться в архаичной системе связи.

Т-26 взревел двигателем. Ильяс, решивший перекусить перед боем, отложил консервную банку.

– Держись за этим. – Олег показал Коле пальцем на соседний «БТ».

Танки медленно выдвигались из леса, выстраиваясь в линию.

– Какого хрена? Попрем в лоб? – возмутился Олег. – За окопы надо уходить. В засаду!

Его мнения, однако, не спрашивали.

Когда на поле показались немецкие танки, их встретила стальная стена. Однако фашисты бой не приняли. Сбросив десант, они отцепили пушки и разошлись в стороны, готовясь ударить в бока легких советских танков. «Тяжей» у 22-й дивизии не было.

– Лейтенант, ломаем линию! Уходим вправо.

Место схватки представляло собой широкое поле, прикрытое справа узким ручьем, а слева – лесом. Пехота окопалась вдоль дороги, идущей поперек поля. Пушки заняли позицию у опушки. По мнению Олега, выходить из леса им не следовало. Часть танков спрятать в капониры, остальные бросить на фланги. Однако незнакомый командир повел их в лобовую.

– Уходим к ручью, а дальше – через кустарник! – кричал Олег. – Коля, овражек должен прикрыть борта. Лейтенант, следи в оба, пулемет держи наготове. Подскочит немецкая пехтура, гранатами забросает!

Климович увеличил скорость и ломанулся сквозь кусты.

– Ниже давай, ниже! Чтобы только башня торчала!

Танк съехал в воду и полетел по ручью, повторяя его изгибы. Одна из «бэтэшек», разобравшись в задумке, устремилась следом. Остальные по-прежнему шли в лоб.

Забухали немецкие противотанковые пушки. Неожиданно в артиллерийскую дуэль включились списанные со счетов Олегом «сорокопятки» советской батареи. В ответ забахали пушки немецких танков. Метко. Загорелся первый советский танк, второй…

– Жми, Коля!

Т-26 проскочил половину поля.

Застрекотал пулемет. Ильяс поливал кусты свинцом.

– Что там?

– Немцы, пехота.

Олег, согнувшись, достал плечо мехвода.

– Давай вправо! Вылезаем на ту сторону. Как выскочишь, не останавливайся. Дуй за холм. Во фланг им зайдем. Видишь хутор?

В полукилометре от них в окружении садов виднелись крыши.