— Это невозможно, — мягко ответил Филипп. — Говорят, наши сны — это послания нашего бессознательного, и я по опыту знаю, что это так. Вот и все.

— Это моя совесть говорит со мной?

— Да, но тебе нечего стыдиться.

— Еще как есть!

— Ты желала Пиете смерти?

— Нет! — Ошарашенная, Франческа отстранилась и села в кровати. — Нет, конечно нет. Я любила его, ведь он мой брат.

— И он это знал. — Филипп взял ее за руку. — Он был твоим героем.

Печально улыбнувшись, Франческа пожала его руку.

— Я любила его, правда. Но никогда не была к нему так близка, как к Даниелю. Он уехал из дома поступать в университет, когда мне было шесть лет, и я очень смутно помню то время. Он всегда был для меня сказочным существом, являвшимся в дом с кучей необычных подарков. Он сидел со мной, задавал вопросы и внимательно слушал ответы, поощрял меня во всем, что я делаю. Он был прекрасным старшим братом, но…

— Но?

— Но между нами не было настоящего понимания. Даниель тоже намного старше меня, но он был настоящим братом — дразнил меня, а я в ответ доводила его. Когда я училась в университете, он всегда заезжал, если оказывался в Пизе, катал меня на новой машине или самолете — на последнем своем приобретении. Возил меня по магазинам. Он был первый, с кем я выпила вина.

— С ним вы повеселились на славу?

— Да. Но это не было виной Пиеты. Его воспитывали как старшего сына, зная, что ему отойдет наследство семьи и что именно он должен будет сохранить его для последующих поколений. Он был всегда очень серьезным. Начиная работать в его юридической компании, я надеялась, что мы с ним узнаем друг друга получше — будем вместе обедать, заходить в бар после работы.

— И этого не произошло?

— У нас не было времени. Я начала стажировку всего несколько месяцев назад, а Пиеты почти никогда не было, он всегда путешествовал. Меня опекал его старший юрист.

Вздохнув, Франческа откинулась на подушку, положив голову рядом с Филиппом.

— Я много работал с Пиетой в его миссиях — он был хорошим человеком, и мне нравилось быть в его обществе. Но узнать его поближе я так и не смог, к нему не так-то просто было подобраться.

— И?.. — спросила Франческа, чувствуя, что Филиппу есть что еще сказать.

Перекатившись на бок, он посмотрел на нее:

— Он удерживал людей на расстоянии. Я не думаю, что многие знали его близко.

— Жаль, что отношения между нами так и не сложились.

— Я знаю. Пиета просто жил так, как мог, учитывая его ответственность перед семьей. Я уверен, что он вовсе не хотел отдаляться от тебя.

Взглянув на него, Франческа вдруг поняла, что ее переполняет небывалая легкость — и душевный подъем.

— Спасибо, — прошептала она.

— За что?

— За то, что выслушал и не стал осуждать.

Он поцеловал ее в кончик носа. Франческе вспомнились его слова про подсознание.

— А что вызывало кошмары у тебя?

В глазах Филиппа на миг отразилась боль. Прижав ладонь к его щеке, девушка провела пальцами по бородке и робко спросила:

— Это было после того, как тебя ранили?

Филипп накрыл ее руку своей.

— В тот день я потерял лучшего друга. Видел, как он умирает.

— О, Филипп, — выдохнула она нежно.

— Спецназ выполняет много особых заданий, и это была одна из них. Все, что я могу сказать, — это то, что группу испанских руководителей взяли в заложники в Северной Африке. Мою часть отправили им на подмогу. Наши расчеты оказались неверными: нам говорили, что там три заложника, а их оказалось восемь. Это была кровавая бойня — мы потеряли десять человек, которых спасали, а я потерял троих своих ребят — хороших ребят. Серджио подстрелили первого. Он был рядом со мной с первых дней службы, когда мы были зелеными юнцами. Мы вместе пошли в спецназ… он был мне братом. Я был шафером на его свадьбе, стал крестным для его ребенка. В тот день я потерял все — брата, товарищей, что заменили мне семью, карьеру.

Теперь Франческа обнимала его и прижимала к себе его голову. Закрыв глаза, она подумала: как внезапно все встало с ног на голову — неужели секс всегда приносит такую душевную близость? И как только мужчины ухитряются крутить романы с такой легкостью? Как Даниель и Маттео могут прыгать из койки в койку, не задумываясь о последствиях? Когда-то она полагала, что и сама будет однажды так поступать, но сейчас было ясно, что их отношения с Филиппом — уже не просто секс.

Мыслей было так много, что они мешали заснуть. Пришедший наконец сон не принес с собой кошмаров.

Утром Франческа проснулась в пустой постели, но в ванной шумел душ. Она посмотрела на часы: семь утра. Самая длинная ночь ее жизни пролетела быстро.

Из ванной вышел полностью одетый Филипп. На нем красовался темно-синий костюм с галстуком — удивительно, как только ему удается сохранять одежду такой безукоризненно выглаженной.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он притихшую Франческу, бросая на нее пронзительный взгляд, от которого засосало под ложечкой.

— Такое ощущение, что я могла бы проспать весь день.

Он улыбнулся:

— Поспишь в самолете. Мы опаздываем, так что и позавтракаешь тоже там. Не хочу тебя торопить, но нам нужно быть в аэропорту не позднее, чем через час.

— Тогда я поспешу.

Вскочив с кровати, Франческа заперлась в ванной. Там она посмотрела на себя в зеркало, ожидая увидеть совершенно другое лицо. Она чувствовала себя иным человеком — точно весь ее мир перевернулся. Все, что произошло ночью, напоминало сон. Филипп увидел ее в самый тяжелый момент и помог справиться с кошмаром. Он выслушал ее, не осуждая, утешил, обнял. А потом поделился с ней своими кошмарами, доверился. Нельзя и описать значимости этого поступка. Для нее это было все, чего можно пожелать.

Если бы встреча их произошла в других обстоятельствах, Франческа, несомненно, обратила бы на Филиппа внимание, но чувства ее были бы иными. Горе и та ситуация, в которой они оказались, спровоцировали совершенно непонятные ощущения. Не может быть, это не любовь. Все это Франческа повторяла себе на разные лады, бегом направляясь из ванной в гардеробную. Там она упаковала вещи и присоединилась к Филиппу. Он ослепительно улыбнулся, отчего желудок ее ухнул куда-то вниз — нет, нет, не любовь.

— Мои люди готовы, — произнес он.

Пора было лететь.

Франческа с изумлением посмотрела на блестящий белый самолет, ожидающий на взлетной полосе.

— Я думала, мы полетим на самолете Пиеты.

— Он может отправиться только днем, так что я организовал свой.