Кэсси надела простое белое бикини и пошла по коридору в сторону бассейна и вот тогда обнаружила, что Георгос тоже здесь. Он рассекал воду бассейна мощными гребками, и, насколько могла видеть Кэсси, плавал он абсолютно голым. Ее тут же бросило в жар.

— Ты сегодня не работаешь?

— Стараюсь сохранять хладнокровие.

— Плохо спал? — невинно поинтересовалась она.

— Поплаваешь со мной?

Кэсси покачала головой, она боялась, что, если сделает хоть шаг, у нее подкосятся колени.

— Ну, тогда я к тебе присоединюсь.

Георгос подплыл к краю бассейна, и, подтянувшись на руках, выбрался на бортик. Как Кэсси и подозревала, он был полностью обнажен. И возбужден. Кэсси не могла говорить и не могла оторвать взгляд от мужественной красоты его мускулистого тела. Волна желания, накрывшая ее, была настолько сильной, что она задрожала. Он стоял перед ней, совершенно не стесняясь своей наготы, и с весельем наблюдал за ее реакцией.

— Я тебя пугаю?

— Пугаешь — не совсем подходяще слово, — охрипшим голосом проговорила она.

— А какое подходящее?

— Приводишь в трепет.

Кэсси стояла, прислонившись к стене, и смотрела, как он оборачивает вокруг бедер полотенце. А потом он вдруг стремительно подошел к ней и поцеловал, разжигая внутри ее пламя. Она была готова, и он это знал.

Георгос отодвинул чашечку бикини, чтобы обхватить ладонью ее высокую грудь. Другая рука опустилась ниже, скользнув под трусики. Кэсси тихонько ахнула, когда его пальцы оказались у нее на клиторе.

Георгос все быстрее и глубже ласкал ее пальцами. Кэсси почти обезумела от охвативших ее ощущений. Она застонала, чувствуя приближение кульминации, ей хотелось большего, хотелось чувствовать его внутри себя. Она громко вскрикнула, когда мир распался на миллионы цветных осколков.

— Сколько еще раз ты собираешься заставить меня потерять контроль, прежде чем я получу то, чего хочу? — прошептала она.

— Десятки раз, сотни, — пробормотал он ей на ухо, крепко прижимая к себе. — Ты больше не сопротивляешься ощущениям, ты принимаешь их. Ты уже почти не боишься.

— Я совсем не боюсь.

— Значит, ты почти готова.

— Я готова уже сейчас.

— Предвкушение сделает процесс еще лучше, — улыбнулся он и отступил.

— Но…

— Я нашел для нас подходящее мероприятие, чтобы ты на нем могла меня сопровождать.

— Мероприятие? — в ужасе отпрянула Кэсси. — Сегодня?

— Сегодня к тебе приедет персональный стилист. Она привезет несколько нарядов на выбор, сделает тебе прическу и макияж. Поиграешь в Золушку, хоть и с небольшим опозданием.

Кэсси покраснела от злости. Когда она говорила Георгосу про новый гардероб, она вовсе не это имела в виду. Ей просто хотелось его позлить!

— Конечно, ты можешь надеть свою больничную форму или вчерашние джинсы. — Он пожал плечами, видя ее внутренний протест. — Но в прессе обсудят каждую деталь твоего наряда, включая его цену.

— Всем наплевать, что будет на мне надето. Я всего лишь сводная сестра Деймона.

— Их интересует любая женщина, находящаяся хотя бы в пяти футах от меня, — сказал он, демонстрируя врожденное высокомерие.

Кэсси закатила глаза.

— Потому что на самом деле их интересуешь только ты?

— Думаю, ты сильно удивишься, когда поймешь, насколько сильно их интересуешь именно ты. Восхищаться необыкновенной красотой — человеческая натура, — сказал он, когда Кэсси покачала головой. — Ты знаешь, что привлекаешь внимание как мужчин, так и женщин, и молодых, и старых. Не важно, что на тебе надето, — они будут смотреть на тебя.

— Они будут воспринимать меня только как сексуальный объект, — пробормотала она.

— Поначалу все тебя так воспринимают. Вот почему ты так усердно работаешь: чтобы доказать, что это еще не все, чем ты обладаешь.

Его проницательность удивила ее, и она вдруг поняла, что Георгос и сам такой же.

— Ты тоже так делаешь, — медленно проговорила она. — Усердно работаешь, чтобы доказать, что ты хороший король.

— Мне приходится доказывать миру куда больше, чем тебе, и по гораздо более низменным причинам, чем привлекательная внешность.

Меня рассматривают как сексуальный объект с самого рождения из-за власти, денег, титула. Но я игнорирую это. И ты тоже сможешь.

— Тем не менее ты хочешь, чтобы я нарядилась для публики.

— Я хочу, чтобы тебе было комфортно. И для этого необязательно надевать дизайнерское платье и наносить тонну косметики, если ты не хочешь. Мне не важно, что будет на тебе надето, — в любом случае сегодня ночью ты окажешься в моей постели абсолютно обнаженной.

— Неправда, для тебя очень важна внешняя атрибутика. Тебе важно, что о тебе подумают.

— Ты так считаешь?

— Я это знаю. Ты все делал правильно, идеально больше десяти лет.

— Не все правильно. И уж точно не все идеально. — Он покачал головой.

— Разве? Что ты должен доказать и кому? Каковы эти низменные причины?

— Они слишком ужасны, чтобы о них говорить.

— Я тебе не верю.

— Почему? Разве я когда-нибудь тебе лгал? — тихо повторил он. — Не спрашивай меня больше.

— Почему ты считаешь, что не можешь мне доверять?

— Я никому не доверяю, не принимай это на свой счет. Я не доверял даже собственной сестре, тем самым оттолкнув ее.

— Это не так, она знает, что ты любишь ее, именно поэтому так боялась подвести тебя. Ты доказал, что доверяешь ей, оказав свою всестороннюю поддержку. Так почему ты не можешь довериться мне? Почему хочешь помочь мне, но не позволяешь сделать то же самое для тебя?

— А почему ты вообще думаешь, что можешь мне помочь?

Кэсси отпрянула, словно от удара. Да, он умеет поставить на место. Действительно, кем она себя возомнила?

— Конечно, прости, я идиотка.

— Кэсси, — мягко сказал он. — То, что я здесь, с тобой, — это с моей стороны знак огромного доверия. Но наша физическая близость не означает, что я готов открыть перед тобой свои душевные муки из прошлого.

— Значит, предпочитаешь закрыться и действовать дальше согласно своему плану?

— Да.

— И лишить меня девственности — один из пунктов.

— Да. Но ведь именно ты предложила эту сделку, Кэсси. — Он пожал плечами. — Тебе нужно переодеться, прежде чем мы отправимся на торжественное открытие скульптуры. У тебя есть два часа до того, как ты предстанешь перед публикой в качестве нового дополнения к королевской семье.

— Точнее, в качестве бедной родственницы, — пробормотала она.