Он был единственной её надеждой. Она ждала его с нетерпением. Ждала, мечтая в один прекрасный день всё-таки преодолеть все эти препятствия. Заставить этого подонка, мужа, ответить за свои поступки. Но всё напрасно.

Его больше нет. Дамира.

— Если ты ещё раз посмеешь что-то лишнее сказать… То… Обещаю, заставлю тебя, и поверь, тебе совсем не понравится.

— Да пошёл ты! — сказав, плюнула в лицо нависшему над ней мужу. — Я тебя ненавижу!

— Сууука! Ты по-нормальному не понимаешь, да? Ладно! Кто у тебя там остался? Брат? Отлично, — сжал горло Лины. — Обещаю, он сдохнет точно так же, крошка. Вот только после того, как голым окажется! Когда всё его имущество твоим станет. Ты поняла меня, а?

Несчастным или счастливым человека делают только его мысли, а не внешние обстоятельства. Управляя своими мыслями, он управляет своим счастьем.

Фридрих Вильгельм Ницше

Сегодняшний день. Ангелина

Слишком жарко сегодня. Весь день торчу в комнате. Не хочу выходить, дабы головорезы мужа и прислуга не увидели мое лицо изуродованное. Хоть и прошло несколько дней, не зажили ещё раны. Рука сильно болит. Еле шевелю. Но всё-таки не сломал… Хотя я думала иначе…

Жутко хочу пить. Жду до самой ночи, надеясь, что муж не в огромном зале, а в своём кабинете.

Совсем тихо, на цыпочках выхожу из комнаты. Цепляясь за перила лестницы, спускаюсь вниз. Никого нет. Странно…

Захожу в кухню и включаю свет. Взяв стаканчик, наливаю воды. Жадно допиваю до дна. Теперь просто нужно так же незаметно подняться на верхний этаж. Надеюсь, Гриша занят и сегодня не придет в нашу комнату. Тянусь, чтобы налить ещё воды, но свет выключается. Какого черта?

— Чш-ш-ш, — подходит ко мне, обнимает за талию, легонько поцеловав за ухом, прижимает к своей каменной груди, — Это я.

Да. Это он. Мой второй кошмар. Тиран.

— Отпусти! Что ты делаешь? — пытаюсь отстраниться, но сильные мужские руки держат меня слишком крепко. — Увидят же!

— Никого нет. Успокойся, — вдыхает аромат моих волос, словно одержимый. — Все спят.

Мысленно усмехаюсь.

Как это все спят? Неужели в такое время всегда так тихо внизу? Я никогда не спускалась поздно. Да и вообще, муж постоянно заставлял. Бил ремнём, когда я отказывалась есть. Без еды я продержусь, а вот без воды нет.

Жажда убивает быстрее, чем голод.

— Да даже если так! Отпусти! — шиплю змеёй. — Цербер!

Он отпускает меня и чуть отстраняется.

— Иди! — приказывает.

— Конечно, уйду! — поражаюсь своему тону. Я, будто маленькая девочка, обиделась на него. Я давно разучилась испытывать какие-либо чувства, но… Что со мной происходит? И в прошлый раз тело отозвалось невероятной, я бы сказала, неадекватной реакцией.

— Но тихо. Как пришла. Не буди никого, — резко притянув к себе, целует в губы.

Сам приказывает, чтобы я ушла, но и не отпускает. Хотя бы темно, лунный свет за окном немного освещает кухню. Не видит он моё лицо…

— Сумасшедший! — бью по его груди кулаком.

Не сильно, но ощутимо. Больно сделал! Прикусил губу, которая ещё не зажила после ударов мужа.

— Я, кажется, переборщил… — наверное, Цербер почувствовал вкус крови во рту и подумал, что он сильно укусил.

Губу жжёт. Но это можно выдержать. Потому что это всего лишь цветочки по сравнению с тем, что со мной муж делает.

— Когда находишься рядом со мной, ни о чём не думай!

Его голос такой тихий. Проникающий. Хриплый. Если при первой встрече, в раздевалке, он казался мне опасным, хищным и диким зверем, то сейчас совсем иное ощущение. Но… Не нужно же судить по голосу, не так ли? Я же знаю, какой он безжалостный. Точно как и Гриша.

— Всё хорошо, — сглатываю, чувствуя, как его рука скользит вверх вниз по спине. Я вышла из ванной и надела только ночную сорочку и бельё. Вот же… — Мне нужно идти…

Без протеста отпускает меня.

Выхожу из кухни и так же тихо поднимаюсь. Рука, которую чуть ли не сломал муж, очень сильно болит. Но всё же пытаюсь цепляться за перила сильнее. Темно, могу упасть.

До комнаты осталось всего пару метров, но я чувствую за спиной тяжёлые шаги. Ожидаемо. Он идёт за мной. И не отпустит, пока не возьмёт. Не трахнет.

Схватив меня за локоть, тянет за собой. Открывает дверь своей комнаты и подталкивает внутрь, закрыв за нами. Я прижимаюсь к стене, а он снова нависает надо мной. Дышит часто-часто. Шумно! Будто несколько часов без остановки бежал.

— Нет! — цепляюсь за его запястье травмированной рукой, когда он отходит от меня.

Я знаю, зачем он идёт. Но не нужно. Я не хочу отчитываться, и вообще он не должен знать, какие у нас отношения с мужем. Незачем ему видеть моё изуродованное лицо.

— Не включай свет. Ночник горит же. Этого достаточно… Я…

— Любишь темноту, — усмехаясь, произносит, снова скалой надо мной нависая.

— Люблю, — бессовестно вру, не отрывая взгляда от его рубашки, пуговицы которой расстёгнуты до середины груди.

— Посмотри на меня, Ангелина, — властный голос звучит совсем близко возле уха. Борода царапает кожу. — Ангелина…

Цербер. Лучше назови меня просто Лина или же малыш. Дай мне шанс окунуться в прошлые воспоминания. Дай мне возможность с головой нырнуть в счастливую жизнь, которую уничтожили семь лет назад.

Всего на пару минут. Пожалуйста…

— Просто расслабься. Доверься мне, Ангелина, — целует шею, опускается к ключице.

Я чувствую, как он расстёгивает пуговицы моей ночной сорочки. А потом проводит рукой от живота до груди, чуть сжимает её в руках. Его губы касаются моих. Не спеша целует. Не торопясь. Но я не отвечаю.

— Впусти меня, Ангелина, — тихо, с хрипотцой в голосе. — Доверься. Поверь, тебе будет хорошо.

Хочу. Но не могу. Никому нельзя доверять в этой жизни. Никому! Абсолютно!

Но я приоткрываю рот. Иду ему навстречу.

Обнимаю его шею руками, вспоминая, как это делала в последний раз с любимым. Родным Дамиром.

Вспоминаю его прикосновения. Красивые слова. Его терпеливые поцелуи. Как он просил расслабиться…

"Лина… Я вернусь, малыш. Обещаю", — звенят в ушах его слова. Чувствую, как слёзы текут по щеке одна за другой. А внизу живота растекается жар.

— Что случилось? Я сделал тебе больно? — обеими руками держит мое лицо и, наверное, смотрит прямо в глаза. Но я зажмуриваюсь.

— Нет. Продолжай. Пожалуйста…

И он продолжает.