Алиев молчал. Бессмысленно пытаться достучаться до Дамира. Его мысли заняты Ангелиной, и он ни о чём, кроме неё, не думает.

Хотя бы увидеть… Разок. Пусть скажет, что она счастлива. Пусть скажет, что любит его. Своего мужа. И он отпустит Лину. Наверное…

Пусть Даму будет больно. Гораздо больнее, чем сейчас. Но… Ведь и Лина в чём-то права…

"Хорошо. Ровно в десять вечера буду в центральном парке. Жди меня напротив кинотеатра".

Романов улыбается, перечитывая сообщение. Сердце стучит словно сумасшедшее. Он увидит своего Ангелочка. Поговорит. Но он не знает, какой сюрприз на самом деле его ждёт.

Дамир

Дамир еле дожидается вечера. Не находит себе места, ходит из угла в угол в маленьком помещении. Снял номер в отеле. Он понимал, что Алиев в чём-то прав. Это реально может быть ловушкой. Но что сделает муж Ангелины ему? Разве его девочка даст возможность супругу убить его?

Он отгонял эти мысли. Даже слово "муж" заставляло его трястись от злости. Он хотел разгромить всё вокруг. Больно ему. Очень больно думать, что его девочка больше не его. Она чужая. Чужая жена.

— Дамир… — начал Алиев.

— Молчи! — буквально приказал Романов, надевая белоснежную рубашку.

Ангелина любила, когда он так одевался. А ещё его чисто выбритое лицо. Дамир не хотел думать о плохом. Ну, в противном случае, если это ловушка, то муж будет угрожать, дабы больше не появлялся. Исчез из жизни Лины.

Но всё не так просто.

Дамир не соображал, что говорит его друг. Просто Алиев хочет, чтобы не лез Романов в чужую семью. Отпустил её. Ведь она теперь замужем…

Но нет.

Не уйдёт, пока не убедится, что Лина счастлива. Пока сама его не пошлёт к чёртовой матери. Хочет увидеть её глаза в последний раз. Те губы, которые целовали его. Прикоснуться. Вдохнуть аромат её длинных волос. Услышать тихий, мягкий и нежный голосок любимой. Обнять, чёрт побери!

Но судьба ли?

— Я в любом случае поеду. Даже если сдохну там. Понимаешь? И не надо мне мозги… Мать твою! — взяв со стола мобильник, прочитал очередное сообщение.

"Я выхожу. Буду ждать тебя там. Напишу точное место".

— Пиздец, блять! — хлопнул дверью Алиев и пошёл за другом. — Нас машина ждёт. С ребятами пойдём.

— Какие нахер ребята? Охренел? Ты кем меня считаешь? — злобно выплюнул Дам, заходя в лифт.

— Мелким влюблённым мальчиком. Глупым. Наивным, — проговорил Алиев, не отрывая взгляда от Романова, который крутил в руке телефон. — Придурок. — пробормотал, набирая номер на своём мобильнике.

— Не твое дело. Я тебе предлагал свалить, если ты не со мной. Даже если сдохну ради неё… — промолчал на полуслове, выходя из лифта. — Я заслужил.

Дамир поехал с другом в одной машине. А ребята, о которых говорил Алиев, в другой.

Не знал, что его ждёт, Романов. Понятия не имел. Но надеялся… мечтал увидеть её — Ангелину — чужую жену. Да, он готов ради неё на всё. Пусть только скажет, что её заставили, насильно привезли сюда. Поневоле стала она женщиной другого мужчины…

"Я на месте, малыш", — написал он, останавливаясь на огромной парковке.

Что она тут может делать в такое время? Зачем именно здесь? Нет, что-то не так…

— Это ловушка… — дошло до Дамира.

— Чуешь, да, опасность? Я был прав. Сдохнем тут, даже тела наши не найдут.

— Проваливай, — шепнул Романов. — Уходи, пока не поздно.

— Да пошёл ты!

— Алиев! Уходи! Просто прикрой меня, если что…

— Не могу! — не сдавался друг Дамира. — Тебя одного на острие ножа не отпущу, брат.

— Слушай меня. Если даже это ловушка, что он мне сделает? Её муж? Просто угрожать будет, и всё…

— Это тебе так кажется! — рявкнул Алиев, но Дамир отвлёкся на рингтон телефона.

"Выйди через черный выход. Жду тебя в парке".

Это уже игра…

Дамир может запросто уйти. Ещё не поздно. Ну а вдруг Лина ждёт его? Вдруг она там?

Надежда умирает последней…

— Я в парк. Нужно узнать, что это за тварь такая. Нужно разобраться. Если я сдохну и ты когда-то встретишь её… Ангелину… — сглотнув ком в горле, проговорил Дамир.

Уж слишком больно было произносить эти слова. Её имя. Трудно жить, когда нет ответов на все накопившиеся вопросы, которые, не то чтобы жить, даже уснуть не дают.

Трясущейся рукой отправил телефон обратно в карман. Поднял глаза на друга, который с таким сожалением смотрел на Дамира…

— С тобой всё в порядке будет. Я уверен, брат.

— Не будет… — усмехнулся. — Я просто люблю её. Больше этой грёбаной жизни. Больше всего на этом свете. Я… Брат, я не могу поверить, что…

— Это жизнь, Дамир. Можно ожидать от баб всего. Нужно. Потому что нет верных. Преданных. По крайней мере, я таких не встречал, — то ли успокоить пытался друга, то ли по себе судил…

— Каким бы путём ни было, Алиев… Передай ей огромный привет от меня, как только встретишь. А я уверен, ты ради меня это сделаешь… — сказав, быстрыми шагами пошёл в сторону выхода. Направился в парк.

Полночь. Тишина. Людей мало, хоть и центр города. Будто все чего-то испугались и спрятались. Но Дамир делал шаг за шагом. Не знал, куда идёт. Просто шёл. Зная, что сегодня конец. Чувствуя.

Остановился на самом светлом месте — около маленького круглосуточного магазинчика. Смотрел по сторонам, пока не пришло очередное сообщение.

Сердце колотилось. В область груди вонзились тысячи острых игл. Руки не слушались. Даже если он умрёт сегодня, хотел увидеть Лину. В последний раз. Но…

"Помнишь, как меня бросил? Как ушёл ради денег? Как плюнул на меня? Точно так же я поступила с тобой, Дамир. Растоптала. Возненавидела. Я избавилась от всех, кто меня унизил. В том числе и от тебя. Эта моя месть! Прощай".

Перечитал несколько раз, не веря своим глазам. Как? Как она так могла? Как маленькая девочка, как его Ангелочек превратилась в такую бесчувственную, жестокую женщину? Значит, она была с мужем заодно всё это время… Ей действительно плевать на всех, как сказал Андрей!

Дамир, словно замороженный, смотрел на экран мобильника. То читал те строчки, которые разбили его сердце на клочья. Вдребезги. То смотрел на фотографию Ангелины. И так до того, пока не заметил на груди маленький красный огонёк.

Снайпер.

Поднял голову вверх на ночное небо. Когда-то они с Линой считали звёзды. Ангел каждый раз загадывала желание, когда падала хоть одна из них. Но сегодня конец. И ему. И любви, которую он считал бесконечной.