У самого своего подъезда он неожиданно столкнулся с Люськой-культуристкой. Она налетела на него, запыхавшаяся, в распахнутой лыжной куртке, спутанные волосы прилипли к мокрому лбу: видно, бежала.

— Ой, слава богу, поймала! Быстро, Крючкин кличет, быстро!

— Ты толком можешь объяснить?

— Да идем же скорей, там эти должны прийти… как их… Он актив созывает, кто близко живет, пошли!

Зараженный ее волнением, Игорь заторопился, восторженное настроение покинуло его. Из туманных Люськиных объяснений он понял только, что «Гармонии» грозит какая-то опасность. Когда они вбежали в кабинет председателя, там уже собралось человек пятнадцать — инструкторы, члены кооператива, такие, как он, регулярно занимающиеся, из живущих рядом, и из тех, кого удалось застать.

Миша Крючкин в своем неизменном поношенном костюме, в сером свитере стоял за письменным столом. У него был непривычно озабоченный вид. Игорь прислонился к стене, ожидая, что будет дальше.

— Все собрались? — негромко спросил Крючкин. — Ладно, остальные подойдут. Значит, так, ребята. Часа два назад ко мне зашли трое амбалов. Сели без приглашения и говорят: «Мы давно к твоему кооперативу присматриваемся. Кое-что подсчитали, доходы он приносит будь здоров. Нехорошо одному пользоваться, не по-товарищески. Хотим просить тебя поделиться с нами, не задаром, конечно. Мы знаем, ты и твои инструктора тут вкалываете. И мы готовы. Будем каждый вечер приходить дежурить. Чтоб вас никто не обидел. А то, если нас не будет, могут стекла побить или взрывпакет забросить, клиентов ваших распугать. Мало ли что может случиться…» Вот такие речи, — Крючкин обвел присутствующих взглядом. Все молчали. Он продолжал: — И еще те амбалы говорят: «Мы понимаем, что у тебя тут не детский сад — ребята здоровые, разрядники, а то и мастера. Но законов боятся, связываться не захотят, а нам, сам понимаешь, терять нечего. Они в драку не полезут, а мы можем. Между прочим, тоже кое-какие разряды имеем. Так как?» Я говорю, что должен подумать. «Что ж, — говорят, — думай, три часа хватит? Через три часа вернемся, небось народ твой разойдется, так что сможем спокойно побалакать». Я решил вас собрать, кого успел. Может, они следят, видели, что вы собрались, может, нет. Короче, надо решать, что им ответить.

После паузы начались дебаты. И чем дальше, тем горячей.

Одни кричали, что надо немедленно звонить в милицию, другие, что надо этих мерзавцев-рэкетиров убить, третьи, что черт с ними, ну сколько они попросят — не обедняем… Спорили до хрипоты.

Наконец Крючкин поднял руку, призывая к тишине.

— Ребята, так мы можем до утра шуметь. Подвожу итог. Милицию звать ни к чему. На что будем жаловаться? Они начнут отрекаться, скажут, что от всего сердца помощь предложили — оберегать наш покой! Нет, давно известно — милиция от рэкета не защитит. Платить? Во-первых, неизвестно, сколько захотят содрать, во-вторых, нет гарантии, что не повысят ставку, когда увидят, что мы сдрейфили, в-третьих, в-третьих… стыдно! Здоровые бугаи, мастера всех видов самообороны и — в зайцев превратились!

Он замолчал.

— Что ж остается? — спросил Луков, мастер спорта по самбо, тяжеловес, мрачноватый детина, и сам же ответил на свой вопрос: — Надо урок преподать. Они ведь народ трусоватый. Я предлагаю: остается в кабинете Миша Крючкин — один и говорит, что ему нужна пара дней на размышление, посоветоваться, мол, необходимо, хоть и председатель, а не один, мол, все решает. Уж не знаю, чего они скажут, но уйдут. Мы их у выхода встретим и… поговорим. Сейчас поздно, народу нет, шума не будет, жаловаться они не пойдут, будь уверен. А что к чему — поймут.

— И кто будет участвовать в «разговоре»? — спросил Крючкин.

— Вот это важно, — Луков многозначительно поднял палец, — ни ты, ни инструкторы. «Разговаривать» будем мы. Если что, поди разыщи нас из полтыщи занимающихся. И потом они поймут: мол, не вы им отпор даете, а вся братва. Что ж они, со всеми нами воевать начнут?

Некоторое время царило молчание.

— Ну как? — спросил наконец Крючкин. — Какое мнение?

— Правильно! Раз навсегда отвадим! Пусть не лезут! — все загалдели разом.

— Ну хорошо, о чем говорить будем? — неожиданно спросил Крючкин.

— Это уж наша забота, Миша, — Луков сделал рукой успокаивающий жест. — Твое дело сидеть в кабинете вон с ними, — он кивнул в сторону нерешительно топтавшихся инструкторов. — Не беспокойся, справимся. Пошли, ребята.

Их оказалось семеро. Они заняли удобную позицию в неосвещенном подъезде дома напротив и стали молча ждать. Только тут Игорь с изумлением обнаружил Люську-культуристку.

— Ты что! — зашипел он. — Ну, брысь отсюда!

— Сам брысь, — зашипела она в ответ, — думаешь, раз девчонка, значит, трусиха? Шиш! Вот увидишь…

Но в этот момент из-за угла появились трое высоких плечистых парней. Уверенной спортивной походкой они приблизились к дверям «Гармонии» и исчезли за ними.

Прошло, наверное, не больше получаса, а Игорю показалось, что сутки. Троица вышла на улицу, когда в домах светились лишь редкие окна. Ни одного прохожего, да и фонари не горят. Только сугробы отражают луну.

Парни, о чем-то споря, перешли дорогу и оказались прямо у подъезда, в котором затаились «боевики» «Гармонии», как их потом в шутку стали называть.

Все произошло мгновенно.

Луков выскочил из подъезда и, взяв одного из парней на прием, взметнул его в воздух и плотно припечатал к земле. Удар был настолько сильный, что парень так и остался лежать неподвижно. Второй, мгновенно обернувшись, бросился к Лукову, но Игорь вскочил ему на спину и, заводя руку, нажал изо всех сил. Раздался хруст, дикий вопль… Третьего рэкетира, прижав к стене, без особенных технических приемов били кулаками, а когда он упал, продолжали избивать ногами.

Повалив своего противника и продолжая нажимать на уже вывихнутую руку, Игорь испытывал дотоле незнакомое ощущение. Ему доводилось не раз участвовать в драках. Он дрался яростно, азартно и отчаянно, но такой жгучей ненависти к врагу, такого всепоглощающего желания причинить боль он не испытывал еще никогда. Вывихнув руку орущему благим матом парню, он завел и вторую его руку и тянул ее до тех пор, пока не раздался хруст, а парень, испустив нечеловеческий вопль, не умолк, потеряв сознание. Только тогда красная пелена спала с глаз Игоря, он поднялся, тяжело дыша, еще весь дрожа от напряжения. Огляделся. Второй рэкетир неподвижно валялся у стены, а Люська-культуристка изо всех сил била его ногами по лицу.

В нелучшем положении находился и третий.

Игорь подбежал к Люське и начал оттаскивать ее.

— Пусти! — хрипела она. — Да пусти же!

Ему пришлось напрячь все силы, чтобы оттащить ее.

Драка кончилась (какая драка? — зверское избиение). Луков и остальные, деловито подобрав лежащих без сознания рэкетиров, оттащили их за сотню метров в какой-то двор и бросили возле контейнеров с мусором.