еще маленькая девочка во мне все же хочет получить свою персональную сказку. Например, сделать из договорного брака настоящий…Потому что четко понимаю одно – я не смогу жить в семье, где между супругами нет чувств.

Вот и настал самый важный день в моей жизни. День, который я ждала с таким трепетом и внутренним волнением. Сегодня я стану женой. Сегодня я стану Волковой и буду принадлежать всецело Артему.

Я захотела, а Артем поддержал идею улететь нашей небольшой компанией на остров и провести брачную церемонию там.

И вот отец ведет меня по дорожке к арке, у которой нас уже ждут моя мама с девочками и ОН. Мой без пяти минут муж.

На мне сегодня легкое струящееся платье, волосы завиты в легкие локоны и украшены живыми цветами. Я немного волнуюсь. И отец, видимо, чувствует это и сжимает мою ладонь, ободряюще улыбаясь.

– Ты у меня сегодня такая красивая, дочь. Я очень счастлив, – признается папа, а я не могу сдержать слез. – Не надо, моя девочка, не плачь. Помни, ты всегда можешь рассчитывать на нашу с мамой поддержку.

Я не в силах что-либо вымолвить и просто киваю, украдкой стирая слезы.

Мы подходим к арке из живых цветов, и отец бережно вкладывает мою ладонь в руку Артема. Он сегодня ослепительно красив: на нем легкая льняная рубашка и белые брюки, но, несмотря на это, муж выглядит как принц из сказки. Из моей личной сказки о любви…

Я не могу заставить себя не кидать пристальные взгляды на Артема, не могу налюбоваться им, поэтому вся церемония, все слова регистратора проходят мимо моего сознания. Я лишь прихожу в себя, когда женщина произносит заветное:

– Объявляю вас мужем и женой. Жених может поцеловать невесту.

Я поворачиваюсь к Артему и смотрю на него сквозь слезы. Слезы счастья. Кто бы мог подумать, что он окажется прав: я с радостью соглашусь стать его женой. Теперь я – только его женщина. Пока смерть не разлучит нас…о чем свидетельствует кольцо на моем безымянном пальце, которое Артем медленно надевает.

– Я люблю тебя, – шепчу, пристально глядя в глаза любимого. Я не собиралась ему говорить этого раньше времени, но на эмоциях слова вылетают сами собой.

И неожиданно только сейчас вижу и чувствую, что что-то не так. С моих глаз как будто сползают розовые очки. И реальность больно режет, принося сильнейшую порцию боли.

Артем смотрит на меня…с яростью и ненавистью. Уже не скрывая своих истинных чувств. И не торопится подарить первый «брачный» поцелуй. Но все же наклоняется к моему уху и зло шепчет так, чтобы услышать могла только я:

– Я тебя уничтожу.

Глава 21

Артем

Я вижу, как в глазах Авроры медленно сменяют друг друга непонимание, боль и страх. Извини, дорогая. Это бизнес. Ничего личного.

Касаюсь ее губ в легком, даже невинном поцелуе. Она прикрывает глаза, в которых плещутся непролитые слезы, но не отвечает на поцелуй, а лишь позволяет делать с ней то, что мне вздумается.

Мое сердце не трогают ее эмоции. Оно умерло и превратилось в камень. Еще много лет назад.

– Умница, девочка, – шепчу ей на ухо, заправляя прядь волос, – ты должна сыграть спектакль до конца, и ничего плохого не случится.

Аврора бледнеет и все также непонимающе смотрит на меня. Но потом медленно кивает, растягивая губы в подобие улыбки.

Праздник продолжается, Аврора старается изо всех сил: улыбается, принимает поздравления, общается. И только я вижу, как мелко подрагивают ее руки, и как она сдерживает слезы.

Скажи спасибо своему папочке.

Наконец этот чертов день заканчивается, и можно снять с себя маску влюбленного дурака, и быть самим собой. Я устал от нее за много месяцев.

Вхожу в наш с Авророй номер молодоженов, и, по пути бросив пиджак в кресло, иду прямиком к бару. Позади меня с тихим щелчком закрывается дверь, и воцаряется тишина.

Резко оборачиваюсь, и натыкаюсь на огромные голубые глаза, полные боли и непонимания происходящего. Аврора тоже скинула свою маску и теперь ждет от меня ответов.

– Что происходит, Артем? – тихо шелестит жена, опираясь спиной на дверь. Со стороны кажется, что стоит ей отойти, и она упадет.

– Первая брачная ночь, – усмехаюсь, отпивая глоток и салютуя бокалом.

– Хватит паясничать! Объясни мне все! Что случилось?! Все же было прекрасно!

– Все было прекрасно в твоей голове, дорогая жена! Но реальность – это не твои розовые романтические сопли. Ты хотела ответов? Ты их получишь, – мои слова больше похожи на угрозу, но сейчас я меньше всего хочу заботиться о состоянии своей жены.

***

Я родился в состоятельной семье. Про таких говорят – «родился с серебряной ложкой во рту».

Мои родители с нуля создали компанию и вложили в нее достаточно сил, средств и сбережений. Поначалу было непросто, но потом они смогли раскрутиться, и бизнес пошел в гору.

И вот однажды на пороге офиса моих родителей оказывается…Мирон Соболев и предлагает им очень выгодное сотрудничество.

Переговоры идут очень долго, родители взвешивают все «за» и «против», но, в конце концов, все же соглашаются на предложение отца Авроры.

Поначалу все идет хорошо: дело закрутилось, контракт оказался очень выгодным, и деньги потекли рекой.

Но в один далеко не прекрасный день все летит к чертям. Мне за эти годы так и не удалось узнать всех подробностей, но так вышло, что Мирон Соболев, их партнер, подставил моих родителей, и именно их компания оказалась должна огромную кучу денег. Сумма была настолько велика, что, даже если бы они продали компанию, то не покрыли бы и половины долга.

А Соболев вышел сухим из воды, заявив, что эта проблема выходит за рамки их сотрудничества.

Я помню эти дни отчетливо, потому что был тогда подростком, и все события тех дней на всю жизнь врезались мне в память.

Родители стали много ругаться: сначала вполголоса в своей спальне, чтобы я не слышал, потом уже не сдерживались и в моем присутствии. Они ругались все время из-за денег. Из-за чертовых денег, которые были должны серьезным людям.

Ситуация ухудшалась с каждым днем: мой отец стал приходить то с разбитым носом или губой, то с подбитым глазом и весь в крови. А моя мать все время ходила бледная, напряженная и перепуганная до смерти. Она вздрагивала буквально при каждом шорохе.

Потом коллекторы стали приходить к нам домой и угрожать моим родителям в моем присутствии. Эти люди не имели совести, и им было незнакомо понятие сострадания.

Я видел, что