Я просто убит: сквоттеры сквоттировали мой сквот! А я и отсутствовал-то всего два дня!

Отец семейства встает на ноги и с угрожающим видом надвигается на меня:

– Твоя кто?

В его голосе я угадываю румынский акцент. И решительно отвечаю:

– Я здесь живу!

И тут вижу, что оба старших сына напялили на себя мои свитеры, единственную мою теплую одежду!

Меня охватывает гнев.

– Здесь мой дом. И вы не имеете права присваивать мои вещи!

Чтобы он лучше понял, я подхожу к мальчишкам, намереваясь вернуть свою собственность. Вообразив, что я хочу их побить, они вскакивают, один вопит во все горло, второй впивается зубами мне в руку. Я отбиваюсь. Отец бросается на меня и наносит такой удар, что я валюсь наземь, в кучу мусора и картонных коробок.

– Здесь моя! Здесь моя!

Он твердит эти слова, надвигаясь на меня, расправляя плечи и молотя себя кулаками в грудь, как разъяренный орангутанг.

Бороться с ним бесполезно. Как можно сладить с перепуганным доминантным самцом, защищающим свою стаю?!

– О’кей!

И я знаками даю ему понять, что капитулирую.

Глава семьи это понял, но продолжает наступать, желая показать своим, как он могуч и страшен.

– Моя здесь!

– О’кей! Я ухожу.

И я на четвереньках, почти ползком, двигаюсь к окну. А он провожает меня грозным взглядом, готовый в любой момент перейти в атаку.

Перемахиваю через парапет и исчезаю.

Ступив на землю, потираю плечо, куда пришелся удар. Значит, я потерял крышу над головой и одежду, а эта дикарская семья празднует победу? Как бы не так! Я давно подготовился к возможности чужого нашествия. Привычка… Когда не можешь похвастаться силой, прибегаешь к хитрости.

Бесшумно, стараясь не скрипеть гравием, прохожу метров десять, залезаю в кусты и ищу под ними то, что запрятал. Приподняв грязную тряпку, вынимаю из-под нее детскую игрушку, найденную в моем предыдущем сквоте, – это полицейская сирена. Только бы не села батарейка!..

Выжидаю минут двадцать, чтобы румыны не уловили связи между мной и тем, что сейчас произойдет.

Потом нажимаю на кнопку. Сирена издает пронзительный вой. В домике поднимается паника – приглушенные возгласы, топот, суета. Оконный щит вылетает из проема, и румынская семья улепетывает, тревожно озираясь и ожидая, что вот-вот появятся силы правопорядка. К счастью, кусты, за которыми я притаился, смягчают громкость сигнала, так что беглецам трудно определить, откуда он исходит.

Ну, слава богу, удрали.

Не выключая игрушку, я снова карабкаюсь на второй этаж и вхожу в сквот. Надо спешить, они в любой момент могут вернуться. Собираю пожитки, которые они раскидали по полу, не успев сунуть их в свои узлы. Свитеров, конечно, жаль, но тут уж ничего не поделаешь.

Упаковав рюкзак, я выхожу, выключаю сирену, сую ее в карман и удаляюсь в сторону, противоположную от румынских захватчиков.

Ну и куда теперь?

На эту сторожку рассчитывать нечего: румынское семейство наверняка сюда вернется, убедившись, что никакой полицейской машины на территории завода нет.

Сколько же недель этот домик служил мне приютом? Четыре… Это средняя продолжительность пребывания в любом сквоте. Одинокому человеку никогда не совладать с семейством бомжей, вторгшихся в его обиталище.

Так куда же податься?

Покинув берег Самбра, направляюсь к предместьям Шарлеруа. Улица Сожалений, улица Дубильщиков, улица Запаха. Разглядываю грязные фасады, выискивая какой-нибудь заброшенный домишко, причем ориентируюсь по наличию или отсутствию занавесок: аборигены этих узких и грязных улочек скрывают свою частную жизнь от нескромных взглядов прохожих. А дома с голыми окнами уж точно необитаемы. Так же, как дома с закрытыми ставнями, – это тоже признак бесхозного жилья.

На углу, продуваемом ветром, обнаруживаю строение с оштукатуренными стенами, почерневшими от сажи, – здесь явно был пожар. Останавливаюсь. Но тут же из дома напротив выходит человек и враждебно глядит на меня с порога.

Сквозь щели досок, грубо приколоченных поперек окна на нижнем этаже, вижу обугленные стены. Пепел еще черный, свежий, не успевший посереть от пыли. Значит, пожар случился недавно. Злобный взгляд соседа прямо-таки жжет мне затылок, и я догадываюсь, что́ здесь произошло: кто-то самовольно занял это жилище, и местные подпалили его, чтобы избавиться от пришельцев. Классическая ситуация.

Бреду дальше. Сквоты на заселенных улицах довольно опасны. Лучше искать подальше от центра. Мне вспоминается бывший завод крепежных изделий, стоящий рядом с заброшенной веткой железной дороги и петлей автострады.

Я шагаю еще около часа. Пустой желудок требует еды, ноет, бурчит. Обшариваю все встречные помойки и нахожу только хлебную корку, жесткую, как деревяшка, но все же это помогает мне держаться на ногах.

Наконец вижу завод, стоящий под откосом, фасадом к дороге. И хотя из длинной широкой трубы не валит дым, воздух над ней сгущается и темнеет, завиваясь угольно-темным яростным вихрем. Вороны кружат над двором, перелетая с крыши на заржавленную лебедку и обратно. Как же мне пробраться внутрь? Заводская стена, хоть и облезшая от непогоды, слишком высока и неприступна, а решетчатые ворота трехметровой высоты вдобавок настолько грязны, что не дай бог оцарапаться – столбняк обеспечен; но в любом случае я не смогу через них перелезть, оставшись не замеченным проезжающими автомобилистами.

Единственное решение – спуститься с откоса налево, туда, где шоссе делает поворот, пробраться к контейнеру с кучей строительного мусора, залезть на самый верх, оттуда дальше, на стену, а там уж, повиснув на руках, спрыгнуть во двор.

Приступаю к осуществлению своего плана. Водителям на вираже не до меня, им не видно, как я спускаюсь по откосу вниз. Забираюсь в контейнер, но, рассмотрев его содержимое – мешанину из целлофановых пакетов, досок, коробок и грязной бумаги, – понимаю, что ступать по этому хламу небезопасно, лучше уж пройти, балансируя, по его железному бортику. Бортик совсем узкий, я иду по нему с трудом, качаясь из стороны в сторону. Ветер едва не сбивает меня с ног. Я держусь как могу. Еще одно усилие… Но тут налетает сильный порыв ветра, я слишком резко взмахиваю руками, чтобы не упасть, мой рюкзак съезжает набок и тянет меня к контейнеру.

Я плюхаюсь в кучу мусора. Удар так силен, что у меня перехватывает дыхание.

Несколько крыс, вспугнутых моим падением, брызнули в разные стороны как искры.

А по шоссе, безразличные ко всему, с монотонным воем несутся машины.

Очухавшись, я проверяю, не переломаны ли у меня руки-ноги, и констатирую, что отделался всего лишь ссадиной на плече.

И тут замечаю слева от себя ноутбук. Чистенький такой ноутбук, блестящий, без единой царапинки. Абсолютно новый. Открываю его и вижу на заставке прекрасную звездную ночь над песчаными дюнами. Шикарная вещица! Нажимаю на клавиши: вот чудеса – ноутбук не требует от меня никакого пароля!