– Да! И цветут розы.

– Розы?

– Да. Это из хрестоматии про английский климат: в декабре тепло, дождь и туман и цветут розы. Поэтому у наших женщин красивый цвет лица. Я сегодня без каблуков! – Она приподняла ногу, показывая ему сапог на плоской подошве. – Могу пойти за реку, вы обещали. Хочу много снега.

«А бойфренд не будет против?» – подумал Федор, но вслух этого, разумеется, не сказал. – Тогда вперед!

– Только сначала на елку, хочу посмотреть, где я упала. И на толпу. У нас толпа другая.

– Какая же?

– Много туристов из Азии, фотографируют, своих почти нет. А у вас все свои, домашние.

Федор удивился и подумал, что она права – толпа своя, домашняя. И еще подумал, что каждое ее слово бьет в цель и несет определенную информацию. Ничего лишнего, никаких декораций… скупая речь. «Я хочу много снега, хочу посмотреть на толпу, я без каблуков, пойдем за реку». Четкое понимание желаний… как будто заранее продуманная программа. Возможно, недостаточное знание языка и потому некий полупрозрачный барьер между желаниями и манерой их выражения? Мысленно переводит с английского?

– Тогда начнем с елки, – сказал он, и они отправились на площадь.

Мороз и солнце, снег… много снега впервые за несколько последних лет. Сугробы по краям тротуаров. Народ высыпал на улицу, соскучившись по зиме. Солнце бьет в глаза, скулы у всех порозовели не то от загара, не то от мороза. Равно как и носы. Настроение праздничное. Площадь, как кипящий котел, – говор, смех, визг детишек. Карусель под музыку шарманки, теремки с сувенирами, запах кофе, тянет сизым шашлычным дымком, маленькие лошадки, запряженные в возки, степенно ходят по кругу. И елка, как небоскреб, увешанная громадными золотыми шарами, большой Дед Мороз с багровой физиономией и мешком за плечами, в красной шубе, и Снегурочка в голубом. Классика.

Они постояли у елки – там, где упали вчера.

– Здесь! – сказала Мария, ткнув пальцем. – Здесь я упала впервые в жизни. Если не считать один раз на сцене. А вы?

– Я? – Федор постарался вспомнить, когда падал в последний раз. – Я падал в детстве, наверное. Все время от времени падают.

Мария вдруг расхохоталась. Федор взглянул вопросительно.

– Вы так сказали… все время от времени падают! – Она снова рассмеялась. – Смешно! Это слова философа, да? Жизнь как маятник, падаешь и поднимаешься, да? Перпетуум мобиле. Вечный двигатель.

Озадаченный Федор кивнул.

– Дядя Федя! – услышали они детский крик.

К нему бросились двое малышей: девочка постарше и маленький мальчик. Девочка обняла его, прижалась щекой к животу; мальчик топтался рядом, задрав кверху мордаху.

– Настенька! Герман! – Федор подхватил мальчика на руки. – А где родители?

– Папа вон там! Покупает мокрый шоколад! – выкрикнул мальчик. – Дядя Федя, ты хочешь шоколад?

Мария внимательно рассматривала детей.

– Это твоя тетя? – спросил мальчик, в свою очередь рассматривая незнакомую женщину.

– Это моя знакомая, тетя Мария, – сказал Федор.

Мария потрясла его ручку.

– А я Настя, – девочка тоже протянула ей руку.

– Федя! – взволнованный Савелий Зотов спешил к ним; в руках он держал бумажные стаканчики. – Дети! Федя, они чуть не потерялись! Я же велел вам стоять рядом и никуда не уходить! Настя, ты старшая!

– Мы увидели дядю Федю и… Это тетя Мария! Папа, это знакомая дяди Феди!

– Мария, это мой друг Савелий. Савелий, это Мария.

Мария протянула руку, и Савелий, передав стаканчики детям, смущенно, принял ее и тут же выпустил.

– А где Зося? – спросил Федор.

– Мама дома, она заболела, – сказала Настенька. – Дядя Федя, папа не разрешает на лошадках, скажи ему! Папа, подержи! – Она протянула отцу стаканчик. Герман тоже сунул свой отцу.

– Пошли кататься! – Мария взяла детишек за руки и запоздало спросила у Савелия: – Можно?

Тот посмотрел на Федора и неуверенно кивнул.

– Ура! – завопил Герман. – Кататься на лошадках!

Федор и Савелий смотрели им вслед.

– Кто такая? – спросил Савелий. – Интересная девушка. Студентка?

– Танцовщица из Лондона.

– Танцовщица? – не поверил тот. – Из Лондона? У нас? На гастролях? Откуда ты ее знаешь?

– Случайно познакомились. Что с Зосей?

– Простыла. А как она попала сюда? Из наших?

– Родители из наших, а она родилась в Англии. Здесь с другом, он местный.

– Жених?

Федор не ответил. Они наблюдали, как Настя и Герман в полнейшем восторге ехали верхом на пони, а Мария шла рядом и что-то им говорила.

– Она любит детей, – заметил Савелий. – А где ее жених?

– Не знаю, Савелий. Я с ним незнаком.

– Хорошая девушка, симпатичная. Вы хорошо смотритесь. Ты думаешь, у них серьезно?

– Савелий, я знаю ее со вчерашнего вечера! Через пару дней она уедет…

– Уедет? Она так сказала?

– Она не сказала, Савелий. Она ничего о себе не говорит, о нем тоже, и вообще мы больше про погоду. Смотри, сколько снега!

– Федя, не сердись, – примирительно сказал Савелий. – Просто я подумал, что она… что вы вместе…

Идея фикс всех друзей Федора – поскорей его женить. «Да что ж у вас всех руки чешутся пристроить меня в дело», – пенял друзьям Федор. Один капитан Астахов понимал его и призывал не спешить. А Савелий предлагал познакомить с подружками Зоси…

– Жених… – пробормотал Савелий. – Вот если бы муж, тогда серьезно. Она так на тебя смотрит… сразу видно, ты ей нравишься. И детей любит.

– Савелий, прекрати. Мы собирались в парк, хотите с нами?

– Ну… – на миг задумался он. – Можно. Пушки в снегу, река замерзла… Обидно, если растает до Нового года. Только они же полезут в сугроб, – добавил он неуверенно.

– Не пустим! Согласен?

– Федя, удивительно, что она танцовщица…

– Почему? Какая разница?

– Ну как же! Твои девушки все образованные, интеллектуалки…

– Савелий, Мария не моя девушка, я уже сказал.

– Ну да, ну да…

– Кстати, она читает Монтеня.

– Монтеня? Она?

– Да что ты заладил… – с досадой сказал Федор. – Она.

– Федя, ты только не обижайся, видно, что она славная… а только о чем с ней говорить? Она же…

– Не моего поля ягода? А может, мне надоели ягоды моего поля! – резко произнес Федор.

Савелий испугался:

– Федя, я не хотел… извини! Я дурак.