– С чем вы пришли, Берни? – чуть резче, чем следовало, ответил он. – У меня очень много работы, поэтому давайте перейдем к делу.

Коуэн вытащил изо рта сигару, посмотрел на нее, наклонился вперед, стряхнул пепел в пепельницу на столе Паттерсона.

– Так, значит? Дамочка вас разочаровала? Такое у меня случалось. Один раз, помнится…

– С чем вы пришли, Берни? – повторил Паттерсон, взяв в руку золотой карандаш.

Коуэн ухмыльнулся:

– У вас ужасное настроение, Крис.

– Со мной все в порядке… С чем вы пришли?

Коуэн, смирившись, пожал толстыми плечами. Похоже, сегодня побалагурить не удастся. Что ж, перейдем к делу.

– Что вы думаете об «Ауто-Сэм-корп.»?

Паттерсон ответил без запинки:

– Это не для вас… слишком длинный срок. Если, конечно, вы не изменили своим правилам и по-прежнему хотите быстрой отдачи… Я не ошибся?

– Естественно, нет.

– Сколько на этот раз?

– Пятьдесят кусков.

Паттерсон задумался. Он завидовал Коуэну. Этот круглолицый толстяк мог и рискнуть. Если выигрывал, улыбался. Если терпел неудачу, тоже улыбался. Паттерсон, однако, не помнил случая, чтобы Коуэн проиграл… на бирже ему везло.

– Ферронит, – предложил Паттерсон. – Сейчас акции идут по двадцати одному доллару. Но есть основания думать, что поднимутся в цене. До двадцати девяти и даже выше. Это сулит быструю прибыль.

– Ну… ладно… раз вы так говорите. Я их покупаю. Приступайте.

– На все пятьдесят тысяч?

– Да.

Паттерсон сделал пометку в блокноте.

– Хорошо, Берни. – Он встал. – Давайте как-нибудь пообедаем вместе. Если у вас найдется время… Пятница подойдет?

Коуэн улыбнулся:

– Вполне… Вы обеспечите девочек или я?

Паттерсон уже и не слышал его. Он вновь думал о миссис Морели-Джонсон.

– Эй! Так как насчет девочек? – не унимался Коуэн.

Паттерсон не сразу понял, о чем речь, потом пожал плечами:

– Девочек я оставляю на вас.

Поднялся и Коуэн.

– Эта девчушка, однако, выжала вас как лимон. Ладно, я еще позвоню, а то сегодня вы что-то не в духе. Я вас понимаю. После того, как хорошо трах… – Он умолк на полуслове, улыбка медленно сползла с его лица. – Что это? Что за игру вы затеяли?

Паттерсон изумленно уставился на Коуэна.

– Какую игру? О чем вы?

– Почему вы записываете наш разговор на пленку? – И Коуэн указал на стол.

Паттерсон проследил взглядом за его пальцем и догадался, что речь идет о черной пуговице, полученной от Шейлы.

– Записываю наш разговор? – механически переспросил он, а по спине его пробежал холодок.

Коуэн тем временем наклонился и отлепил пуговицу от стола.

– Да, да. Зачем вы записываете наш разговор?

– Но я ничего не записываю. И вообще не понимаю, о чем вы говорите, – пролепетал Паттерсон.

– Тогда зачем у вас на столе эта штуковина? – Коуэн потряс черным кружком перед носом Паттерсона.

– Это же пуговица, не так ли? Я… я поднял ее на улице… у самого банка.

Маленькие глазки Коуэна превратились в две льдышки.

– Вы всегда подбираете пуговицы с земли?

– Моя мать была очень суеверной, – нашелся с ответом Паттерсон. – Она не раз говорила, что нельзя пройти мимо пуговицы, не подобрав ее. Да и вы, наверное, не пройдете под лестницей, если можно ее обойти?

– Вы действительно подняли это у банка?

– Зачем мне врать вам, Берни? Объясните, черт побери, что все это значит?

Коуэн сразу расслабился, широко улыбнулся, хлопнул себя по толстым ляжкам.

– Ну и ну! Вы, возможно, разбираетесь в деньгах и женщинах, но в остальном у вас еще молоко на губах не обсохло. То есть вы не знаете, что это такое?

Предчувствие беды уже не покидало Паттерсона, но лицо его осталось бесстрастным.

– А мне следует знать?

– Это микрофон, едва ли не лучший из тех, что сейчас продаются. «Лимпет спэшел». Его можно прилепить к чему угодно. Радиус действия – почти полмили. Не требует проводов. Широко используется в промышленном шпионаже. Перед каждым заседанием совета директоров я проверяю зал на наличие таких устройств. Это «большое ухо». Неужели вы никогда его не видели?

Сердце Паттерсона уже стучало как паровой молот.

– Нет.

– Ну что ж, теперь вы знакомы с этим достижением технического прогресса. Избавьтесь от него. Каждое слово, произнесенное нами, могло попасть на пленку… впрочем, мы ни о чем таком не говорили.

Паттерсон побледнел как полотно, и Коуэн понял, что пора уходить.

– Ну, счастливо оставаться, Крис… увидимся в пятницу.

– Да, конечно.

У двери Коуэн обернулся.

– Матерей, конечно, надо слушаться, но в дальнейшем я бы советовал вам не подбирать с земли пуговицы.

И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Лишь невероятное напряжение воли позволило Паттерсону продержаться до перерыва на ленч. Буквально силком он заставлял себя сосредоточиться на текущих делах. Ему требовалось время, чтобы подумать о «жучке», но непрерывной чередой следовали телефонные звонки, Вера приносила на подпись бумаги, а потом миссис Лэмпсон нудно бубнила о своих инвестициях. Но вот наступил перерыв, и Паттерсон вырвался из банка.

Поехал в маленький ресторанчик в самом конце Приморского бульвара. По вечерам там толпился народ, но в будничный день практически никого не было. Паттерсон заказал виски со льдом и сандвич с ветчиной и устроился за угловым столиком. Пять других посетителей ресторана сидели далеко и ничуть ему не мешали.

Теперь он мог обдумать случившееся, хотя мысли эти не доставили ему радости. Он уже знал наверняка, что угодил в западню. Высокочувствительный микрофон, подаренный женщиной после ночи любви, означает только одно: его намерены шантажировать.

Паттерсон, конечно, понимал, что все сказанное в номере отеля записано на пленку. Подарив микрофон, Шейла сказала ему об этом. И вопрос лишь в том, каким образом намерена она использовать эту пленку. Когда начнется шантаж? Что она запросит?

Виски помогло ему успокоиться. Он вновь прокрутил в голове разговор с Шейлой. Как же ловко подцепила она его. Он разве что не расписался на магнитофонной ленте. Я, Кристофер Паттерсон, ответственно заявляю, что из всех женщин, с которыми я спал, Шейла Олдхилл… Простенько и без затей. А что он еще наговорил о миссис Морели-Джонсон!