— Брак – это защита от одиночества, - прошелестел её утомленный голос, - пусть он и не основан на чувствах… Хотя бы на крепкой дружбе. Брак – это обещание «не бросать». А мне это необходимо.

Инария признавалась Винсенту и себе в том числе.

— А ещё… - она мечтательно улыбнулась. – Я очень хочу родить ребёнка. Чудесного малыша… И подарить ему целый мир. Отдать всю свою любовь.

Казначей неловко кашлянул. Слова молодой женщины звучали так откровенно-печально… Даже стальное сердце треснуло бы в этот момент.

— Тогда… Давайте заключим брачное соглашение.

Глава 11

Кровавая слюна капала изо рта гигантского волка. Его сверкающие глаза были наполнены первозданной тьмой, а острые клыки без труда могли перекусить человеческую кость.

И прямо сейчас на людей нападала целая стая этих жутких волков. Кривой росчерк меча рассек пространство, отрезая голову ближайшему монстру. Мужчина наступил на упавшее под ноги тело и нахмурился.

Молния разделила сумрачное небо пополам, отражаясь в его синих глазах. Бескрайние западные леса то и дело страдали от нападений отвратительных тварей. Такие зачистки были привычными для рыцарей.

Особенно, когда их вёл Диоклетиан Криос. Не все любили этого человека, но невозможно не признать впечатляющую мощь эрцгерцога. То, как филигранно он расправлялся с монстрами – достойно наивысшей похвалы.

Криоса называли Чёрным Львом и то больше, чем обычное прозвище. Он был неутомимым и яростным воином всю свою жизнь. Однако, в тот день ближайшие соратники Диоклетиана почувствовали некую аномалию.

Движения Диоклетиана всё также точны и безжалостны. Эрцгерцог вырезал монстров, делал краткую передышку и направлялся дальше. На самом деле, он мог не охотиться так рьяно. Его рыцари были хорошо обучены, контролируя миграцию враждебных существ.

Но Криос всегда отправлялся в эти густые леса вместе с ними, будто получал искреннее удовольствие от расправы. Так было всегда… До этого дня.

— Вы немного рассеянны, Ваша Светлость, - хмыкнул Эриксон «Бурый Медведь», правая рука эрцгерцога.

Этот мужчина выглядел немного неотёсанным. Очень высокий, широкоплечий и накаченный, с суровым лицом, но добродушным сердцем. Уродливый шрам пересекал его щёку, добавляя кровожадности в облик.

Эриксон неторопливо вытер лезвие меча о траву и накинул капюшон, скрывая лицо от мелкого дождя.

Диоклетиан молчал, невыразительно глядя на грозовое небо. Охота прошла успешно, но Его Светлость был недоволен, и окружающие это прекрасно чувствовали.

— Проблемы в замке? – Эриксон единственный, кто осмелился допрашивать молчаливого эрцгерцога. Они являлись близкими друзьями с детства, и оттого Бурый Медведь позволял себе вольности.

Криос медленно покачал головой. Он сделал лёгкий жест ладонью, призывая рыцарей устроить привал. Однако же, сам Диоклетиан не стал отдыхать. Мужчина бродил меж трупов павших волков, словно неупокоенный упырь. Совсем скоро рыцари сожгут тела монстров, дабы не привлекать новых тварей запахом крови.

Ничего дурного не приключилось, но эрцгерцог выглядел до странности раздраженным. Его ладонь на секунду коснулась смятого письма в кармане.

Эриксон негромко фыркнул, внимательно следя за действиями Криоса. Внезапно, его осенила дельная мысль:

— Проблемы с женщиной?

Многие знали о непростой ситуации, сложившейся в замке. Однажды Его Светлость привёз женщину, прекрасную, словно цветущая роза. Казалось, что эрцгерцог ни в чем ей не отказывал. Время шло, но она так и не стала его женой.

Это породило многочисленные сплетни. Некоторые даже обвиняли Диоклетиана в тайном мужеложстве, ссылаясь на то, что он привлёк женщину исключительно для видимости отношений. Однако, Эриксон предчувствовал, будто истинное положение дел несколько глубже, чем кажется на первый взгляд. И не ошибся.

Стоило ему упомянуть женщину, как Криос слегка переменился в лице. Его синие глаза опасно сузились, выдавая внутренние метания.

Эриксон сразу же расслабился. О, женщины, греховные дочери богини! С ними всегда было сложно. И любой мужчина, из века в век, не может справиться с их ветреностью.

Конечно, Эриксон полагал, что Его Светлость более успешен в любовных похождениях, но, если это не так… Он почувствовал облегчение. Хоть в чем-то Диоклетиан Криос не был хорош.

— Не стоит париться, Диос, - довольно хохотнул Бурый Медведь, - с женщинами всегда непросто. Они бывают необоснованными, грубыми, разбивают самооценку в пух и прах… И иногда рожу. Но! Достаточно встать на колени и подарить ей бриллиантовое колье! Тогда проблемы решены.

Эриксон сладострастно вздохнул, вспоминая любимую Аглаю.

Диоклетиан Криос нахмурился и медленно покачал головой.

— Что, всё настолько плохо? – рыцарь призадумался, а потом его осенило второй раз. – За изменой застукала? О-о-о… Это серьёзно. Честно, не завидую… Разве что, можем немного покалечить тебя… Из жалости простит, наверное. Но не факт…

Сам Эриксон никогда не изменял жене, но однажды было серьёзное недопонимание… С тех пор он стал сильнее опасаться женщин. В гневе они страшны.

Изначально Диоклетиан Криос не собирался реагировать на расспросы друга. Он был слишком сильно погружен в свои мысли. Но когда рассуждения Эриксона стали совсем абсурдными, эрцгерцог холодно прервал его:

— Не измена. Она ушла.

Простые слова, произнесенные вслух, оставили неизгладимое чувство потери. Дождь усилился, заливая открытое лицо Диоклетиана, но непонятный холод родился в глубине его тела и усиливался с каждой минутой.

Эриксон невесело присвистнул:

— Если ушла, то одними драгоценностями, конечно, не отделаешься…

Он вздохнул. Однажды Аглая выгнала его из дома, а потом и сама сбежала. Ох и тяжело в ту пору пришлось… Возвращаться женщина не хотела и в пылу ссоры разрушила таверну, метая в Эриксона всевозможные предметы.

Аглая… Жутко милая. но свирепая, как тигрица.

Чувствуя, что пауза непреднамеренно затянулась, Бурый Медведь неуклюже похлопал по плечу эрцгерцога.

— Она точно вернётся, Диос. Эта женщина тебя очень любит. Помнишь, она всегда присылала дополнительные обозы с едой, будто знала, что мы задержимся в лесах! А ещё отправляла тебе письма… Разве это не истинная любовь?

Лицо Диоклетиана оставалось мрачным. Неожиданно, он коснулся броши, прицепленной к его плащу. Криос вспомнил, что именно Инария подарила ему эту вещь в первый год их проживания в замке. Он отнесся к подарку довольно холодно. Если бы не настойчивость леди Монтроуз, Диоклетиан не стал бы носить брошь.

Так отчего же сейчас об этом вспомнилось?

Эрцгерцог нетерпеливо зацепил пальцами крепление украшения и снял его, разглядывая с вялым интересом. Неожиданно, он понял, что брошь была с секретом. Её верхняя часть открывалась, наподобие медальона. А внутри…

На лице Диоклетиана отразилось искреннее недоумение.

— О? – Эриксон заглянул через плечо Его Светлости и улыбнулся. – Ну, точно,