В преддверии войны и Голландия, и Бельгия строго придерживались нейтралитета в тщетной надежде, что Гитлер будет уважать их позицию. Они, как выразился Черчилль, «надеялись, что если они будут кормить тигра, он съест их последними». Обе страны пережили долгую и жестокую оккупацию. В результате неожиданной ошибки обычно методичных немцев, за несколько недель до нападения два немецких офицера, которые слишком много выпили, заблудились во время полета домой и разбили свой легкий самолет на голландской земле. Один из них был посыльным, который перевозил подробные планы обоих нападений. Голландское и бельгийское командование не поверило им, потому что они казались такими нетрадиционными и экзотическими[65].

Еще одна фантастическая идея Гитлера, которая сработала, заключалась в том, чтобы оснастить новые немецкие пикирующие бомбардировщики сиренами[66]. Ужасные пикирующие бомбардировщики «Юнкер 87» с крыльями «чайка»[67], летящие на высоте 15 000 футов, внезапно покидали строй по очереди, левые крылья резко опускались, когда самолеты наполовину переворачивались, наполовину разворачивались и затем падали с неба стрелой – точно на цель в почти вертикальном пикировании. Но то, что заставляло людей, уже державших пальцы на спусковых крючках, застывать от ужаса; то, что было так деморализующе, что оставляло их растерянными и неудержимо дрожащими после атаки, было не большой подвешенной бомбой, а пронзительным, предвещающим смерть воем, который издавали сирены «Штук» при пикировании. К июню 1940 года французская пехота, перенесшая атаку «Штук», в панике бежала к ближайшей канаве при одном только звуке сирены.

Франция побеждена и отступает

В течение нескольких недель после начала блицкрига весь фронт во Франции безнадежно рухнул, а якобы непроницаемая линия Мажино была местами прорвана, а местами обойдена с флангов. Французская армия численностью более 2 млн человек, считавшаяся дисциплинированной и хорошо обученной, неудержимо отступала. Пожилое, страдающее несварением желудка французское верховное командование, погрязшее в пораженчестве и отчаянии, не имело сил на тяжелую борьбу. В то время французские военные лидеры считались одними из самых искушенных военных мыслителей в мире, а французский офицерский корпус был пропитан традициями. Они сражались с немцами в Первой мировой войне.

Однако, как только начались серьезные боевые действия, зацикленность французского верховного командования на оборонительных укреплениях и кавалерии, его пренебрежение к танкам и механизированным транспортным средствам, а также отсутствие стратегического резерва стали залогом катастрофы. На открытой местности визжащие «Штуки» бомбили с пикирования и обстреливали французскую пехоту, наводя ужас, а затем танковые клинья разрывали их на куски. Отступление превратилось в разгром. Французские танки были медленнее, без радиосвязи и с меньшим запасом топлива. Тем не менее, некоторые французские части оказывали упорное, хотя и безрезультатное сопротивление немецкой бронетехнике и авиации, имевшим подавляющее превосходство.

Эвакуация из Дюнкерка

Что касается Британских экспедиционных сил (BEF) во Франции, то они подвергались постоянным обстрелам со стороны люфтваффе и находились в отчаянном положении. RAF потеряли 268 из 474 самолетов, отправленных во Францию, и были не в состоянии обеспечить прикрытие с воздуха. Черчилль, всего через шесть недель ставший премьер-министром[68], столкнулся с серьезной катастрофой. Англия осталась одна, большая часть ее военной техники осталась во Франции, военно-воздушные силы противника превосходили в численности, а впереди была перспектива вторжения по морю и воздуху. Он сразу же понял, что любой ценой необходимо эвакуировать 400 000 человек из BEF. Это были сливки британской армии. Без них оборона родины была бы ослаблена – возможно, фатально.

Преследуемые немцами, BEF начали отступать к портовому городу Дюнкерк (на крайнем севере Франции). Дороги были забиты гражданскими беженцами, бельгийскими и французскими солдатами. Это был хаос. Подразделения смешались, дисциплина ослабела. Были отмечены грабежи со стороны мародерствующих групп французских и английских солдат. Когда они приблизились к морю и Дюнкерку, потенциальному порту эвакуации, эта огромная, дезорганизованная масса людей была частично окружена пятью танковыми дивизиями под командованием генерала Гейнца Гудериана[69], которые приближались, чтобы отрезать их и затем уничтожить.

Поздним вечером 24 мая 1940 года Гитлер на большом черном «Мерседесе» с опущенным верхом, в коричневой куртке для верховой езды, неожиданно прибыл в штаб генерала Герда фон Рундштедта из группы армий «B»[70], которому подчинялся Гудериан, и направился в картографический кабинет. На захваченной вилле, в которой располагался штаб, возникла паника, потому что Рундштедт и его подчиненные курили и пили, а Гитлер не выносил ни того, ни другого, особенно курения. Окна были распахнуты настежь, но, к счастью, фюрер был в хорошем настроении. Последовал военный совет.

Протокол этого совещания свидетельствует о том, что осторожный Рундштедт и его штаб утверждали[71], что линии снабжения головных частей танковых дивизий были перенапряжены и что сами танки нуждались в техническом обслуживании после их долгого тяжелого пробега. Местность была болотистой и труднопроходимой, говорили они. Париж, а не Дюнкерк, был главной целью наступления. Кроме того, маршал авиации Герман Геринг обещал, что люфтваффе уничтожит большинство британских войск на обратном пути в Англию. Напротив, Гудериан настоятельно призывал продолжать наступление. Это была бесценная возможность уничтожить большую часть британской армии, сказал он. Еще один день, и его танки окружили бы их[72]. Гораздо проще было бы убить их сейчас, а не позже.

Гитлер принял решение остановиться и не продолжать наступление, но противодействовать эвакуации обстрелами с воздуха и артиллерийским огнем. Неясно, сделал ли он это по военным или политическим причинам. Некоторые историки считают, что он, возможно, не хотел отдавать эту великую победу своим прусским генералам, с которыми у него были непростые отношения. Возможно также, Геринг убедил его, что люфтваффе могут уничтожить BEF с воздуха, затратив меньше ресурсов. В любом случае, нет никаких сомнений в том, что это была одна из главных стратегических ошибок войны. Если бы BEF оказались уничтожены во Франции, Британские острова оказались бы практически беззащитными, лишенными регулярных войск.

Более 350 000 английских и французских солдат были зажаты в семимильный периметр вокруг порта Дюнкерк. Эвакуация была грандиозным мероприятием. В распоряжении королевского флота был только 41 эсминец, поэтому прозвучал призыв о помощи. Британцы – мореходная нация, и траулеры, катера, буксиры, баржи, речные пароходы, сотни и сотни яхт и катеров вышли на помощь. Гавань в Дюнкерке была недостаточно глубокой для военных кораблей, поэтому требовались суда с малой осадкой. Собранная флотилия включала такие экзотические суда, как как канонерская лодка Mosquito с реки Янцзы[73], парусная баржа Galeon’s Reach с Темзы, паром Canterbury, ходивший через канал, паром Gracie Fields, ходивший между Саутгемптоном и островом Уайт, катер Count Dracula и бывший претендент на Кубок Америки, яхта Endeavour. Даже 100-летний открытый парусник Dumpling совершил несколько рейсов. Шкиперы гражданских судов часто были яхтсменами-любителями, некоторые из них были весьма преклонного возраста. По