Рэйфу захотелось убить ее. Нет, это было бы слишком легко. Ему хотелось вышвырнуть гостей за порог, схватить Карин и трясти ее, пока не застучат ее измазанные помадой зубы, пока она действительно не взмолится о прощении и пощаде. Тогда он сорвет с нее это отвратительное одеяние с оборками, сорвет свою одежду и овладеет ею прямо здесь, на полу гостиной. Он будет брать ее снова и снова, пока она не поймет, что он – ее хозяин и не потерпит такого поведения.

Рэйф глубоко вздохнул и оглядел комнату. Изабелла смотрела в стену, Луис цедил остатки своего виски, любовник Клаудии – как там его имя? – озирался вокруг непонимающим взглядом, а сама Клаудия стояла рядом с Рэйфом и с нетерпением ожидала продолжения шоу.

Что ж, придется ее разочаровать.

Рэйф изобразил на лице улыбку, подошел к Карин и взял ее за руку.

– Я уже начал волноваться, что ты так задержалась, но теперь вижу, что ты решила сделать себя еще красивее, чем ты есть на самом деле, – проворковал он и прижался губами к ее пальцам. – Он увидел, как расширились зрачки Карин; она попыталась выдернуть руку, но он усилил хватку. – Я рассказывал нашим гостям о тебе.

Теперь ее глаза сузились. Она ожидала чего угодно, но только не такой реакции. Ничего, их поединок еще только начинается.

Рэйф положил ее руку на сгиб своего локтя и увел подальше от Клаудии.

– Изабелла, это моя жена Карин. Изабелла откашлялась.

– Приятно познакомиться, дорогая.

– А это муж Изабеллы, Луис.

Луис да Соуза взял руку Карин и поцеловал.

– Очень рад.

Карин вспыхнула. Изабелла выглядела так, как будто только что покинула салон французской моды, а ее муж выглядел точной копией Пола Ньюмена.

– Друзья Рэйфа – мои друзья, – ответила она писклявым шепотом, еще десять минут назад считая это удачной находкой.

Неужели она просчиталась? Да, ее внешний облик произвел желаемый эффект – ошеломленные лица друзей Рэйфа тому подтверждение, да и покрасневшее от стыда и гнева лицо самого Рэйфа…

Но Карин не ожидала того, что он так быстро возьмет себя в руки, как и того, что в столь утонченной компании она будет выглядеть посмешищем. А кто эта женщина, которую Рэйф держал за руку, когда она вошла? Кто эта потрясающая блондинка с великолепными ногами?

Теперь Рэйф обнял ее за талию, положив руку ей на бедро. Его гости должны были расценить этот жест, как нежный и любящий. На самом деле его пальцы просто впились в ее плоть.

– А теперь, дорогая жена, я хочу познакомить тебя с особой гостьей. Это мой старый и очень дорогой друг. – Он подвел Карин к блондинке. – Это, – промурлыкал он, – Клаудия Суарес.

Клаудия была высокой и одета отнюдь не во что-то длинное и женственное. Ее платье едва прикрывало бедра, а улыбка позволяла рекламировать зубную пасту. Она была из той категории женщин, которых другие женщины ненавидели с первого взгляда, как сказала бы Аманда. И была бы права.

Карин с трудом сглотнула ком в горле.

– Здравствуйте, – с трудом выдавила она из себя.

– Очень приятно познакомиться, – произнесла Клаудия голоском нежным, как пух, и сладким, как сахарная вата. – Дорогой, ты просто несносный мальчишка, сведя за одним столом женщину, на которой женился, и женщину, на которой собирался жениться. Похоже, обед обещает быть веселым.

* * *

Карин было не до веселья.

Ее такой замечательный план с треском провалился. Она поняла эту в ту же секунду, как появилась на пороге гостиной, но заявление Клаудии добило ее окончательно. Все рассмеялись ее шутке, а Рэйф даже потрудился объяснить, что когда-то они с Клаудией были помолвлены.

– Но тогда у нас ничего не получилось, – добавила Клаудия, пылко глядя на Рэйфа.

– Да, не получилось, – подтвердил Рэйф. – Но мы поддерживаем дружеские отношения.

– Именно так, – многозначительно прошептала Клаудия.

– Как интересно, – заметила Карин с улыбкой, прилагая все усилия, чтобы эта улыбка не сползла с ее лица. Что значит когда-то? Шесть месяцев назад? Шесть лет? Или шесть недель? Что значит «не получилось» и что такое «дружеские отношения»?

Карин впервые задумалась о том, как жил ее муж до того, как был вынужден жениться на ней. Может быть, именно из-за этого они с Клаудией и не поженились?

Ведь очевидно же, что они с Клаудией очень близки. Их взгляды, улыбки, рука Клаудии на рукаве его смокинга, на плече…

Вокруг нее разговаривали, шутили, смеялись. Похоже, никто не ожидал, что она примет участие во всеобщем веселье, и Карин молчала. К счастью, обед скоро завершился, и она очень надеялась, что с ним завершился и этот ужасный вечер. Но она ошиблась.

– Вечер только начинается, – с улыбкой заметил Рэйф, как клещами сжав ее руку. – Выпьем кофе и бренди в патио.

– Рэйф, я думаю мне лучше подняться наверх. Пожалуйста, скажи своим гостям…

– Нашим гостям. – Он наклонился к ее уху, и можно было подумать, что он нашептывает ей нежности. – Ты останешься до тех пор, пока я не отпущу тебя, или, клянусь, ты горько пожалеешь.

И Карин поверила ему.

Она позволила проводить себя в патио и усадить на стул, как будто он был заботливейшим из мужей. Елена принесла кофе. Карин разлила его по прозрачным чашкам, тончайшим, как яичная скорлупа, а Рэйф разлил бренди по пузатым стеклянным бокалам. Интересно, думала Карин, понимает ли кто-нибудь, что она медленно умирает внутри? Что вечер, спланированный, как акт мести, бумерангом ударил по ней самой, превратившись в вечер ее собственного унижения? Особенно, когда она наблюдает за молчаливой игрой между Рэйфом и женщиной, которую он хотел видеть своей женой?

Кто-то пошутил. Кто-то засмеялся. Изабелла, которая оказалась доброй и милой женщиной, заговорила с Карин. Карин же только молча улыбалась и кивала, как китайский болванчик. Она ничего не слышала. Она только видела, как темноволосая голова Рэйфа то и дело склоняется к светловолосой головке Клаудии.

Она видела, как женщина, с которой ее муж был обручен, заботливо положила ложку сахара в его чашку, слышала, как она заканчивает начатую им фразу, вслушивалась в низкий интимный смех Клаудии и с замиранием сердца следила, как Рэйф шепчет ей что-то на ухо. Любовники видели и слышали только друг друга, и Карин поняла, почему ее муж не требовал от нее близости.

У него была Клаудия. Его любовница. Карин резко поднялась. Ее платье, этот «зеленый кошмар модельера», задело кофейную чашку, и та со звоном упала на плиточный пол.

Разговор разом смолк, все посмотрели на осколки фарфора, затем на Карин. Она понимала, что должна извиниться или попытаться свести все к шутке по поводу собственной неуклюжести, но ее язык словно прирос к небу.