Мы вышли из «Мэйси» и перешли дорогу, направившись в Victoria’s Secret. Еще недавно Лидия посоветовала мне ультракомфортные лифчики, которые она заказывает по каталогам. Бюстгалтеры из бежевого полиэстера с толстыми бретелями, способными выдержать грузовой контейнер, были комфортными, но явно не соблазнительными. Они отлично подходили мне, особенно ввиду того, что женщинам, перенесшим рак груди, не рекомендуется носить белье на косточках. Но меня беспокоило, что моя дочь – представительница поколения Y – также предпочитала их.

Сложнее, чем представить, что у твоих родителей тоже может быть секс, может быть только осознавать, что твои дети тоже могут заниматься этим. Но все же мне не хотелось, чтобы Лидия отказывалась от возможности испытывать наслаждение, – а у нее будет больше шансов на это, если она перестанет носить белье, предназначенное для престарелых училок музыки.

Доброжелательный продавец предложила ей несколько бюстгальтеров с леопардовым принтом, отделанных неоново-розовым кружевом (это был год животных принтов). Лидия немедленно померила их, и мы купили два бюстгальтера и трусики к ним. Бирюзовый бюстгальтер, который я купила себе, был не таким соблазнительным, но выглядел гораздо менее утилитарным, чем мои обычные бюстгалтеры-полотенца. Интересно, заметит ли Филипп разницу.

Пока моя дочь отвлеклась на ночную сорочку с оборками, которую моя мама назвала бы пошлой, я вертела в руках алый атласный бюстгальтер. Он был такого же размера и формы, как и бирюзовый. Вероятность надеть его в реальной жизни была ничтожной, но встреча в отделе мужской одежды «Мэйси» лишила меня душевного равновесия. О беглых женах, опьяненных свободой, написаны десятки романов. Они всегда заканчиваются тем, что героиня бросается под поезд или глотает лаунданум. С другой стороны, за окном Нью-Йорк двадцать первого века. И если я хочу быть шестидесятилетней сексуальной кошечкой, это мой выбор. Украдкой убедившись, что на меня никто не смотрит, я спрятала красный бюстгальтер в корзину, прикрыв его бирюзовым.

По мере приближения вечера становилось понятно, что нам не хватает рук, чтобы унести все пакеты. Я начала чувствовать себя виноватой за мусорный остров, плавающий в Тихом океане и превосходящий по размерам Техас. Даже если бы мы отдали пакеты на переработку, в итоге ими бы все равно подавилась рыба в океане.

У Лидии тоже иссякли силы.

– Я беспокоюсь о Боно, – сказала она. Ориентируясь на Крайслер-билдинг, мы направились на Вторую авеню. Отяжелевшими от плохих предчувствий руками я открыла замок в форме сердца и начала подниматься по ступеням с облупившейся краской.

Счастье – это носок

В комнате стояла пугающая тишина. Лидия позвала кота через двери в бункер, но ответа не последовало. Я подумала, может, похититель котов забрался в нашу квартиру и унес Боно, пока нас не было.

– Думаешь, он спит? – спросила я.

– Может, ты посмотришь?

Стоило мне взяться за ручку, как дверь в бункер распахнулась.

– О нет! – закричала Лидия, когда черная пуля промчалась через комнату и исчезла под моей кроватью.

– Выходи, – сказала я, присев, чтобы заглянуть под кровать.

Из тени на меня пристально смотрела пара золотистых глаз, отказываясь двигаться с места.

Лидия легла на живот и начала ползком пробираться к нему.

Ее интонация напомнила мне копа, отговаривающего самоубийцу прыгать с моста.

– Все будет хорошо, – говорила она.

Лидия с бесконечным терпением общалась с нашим беглецом.

Чувствуя себя ненужной во время их общения, я решила заглянуть в бункер. Я с облегчением рассмотрела темное пятно в лотке. Несмотря на кисловатый запах, это был признак того, что его почки работают. Увидев, что миска с едой также пуста, я почувствовала прилив счастья. Наш пленник чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы поесть. Однако, увидев маленькую белую таблетку на дне миски, я не смогла сдержать стон.

– Что случилось? – отозвалась Лидия. Я отодрала таблетку от миски и пошла показать ей.

– Он даже не лизнул ее, – сказала я.

– Это плохо, – сказала Лидия, вставая и отряхивая штаны.

– Если мы в ближайшее время не всунем в него таблетку, он заболеет, – сказала я, бросив несъеденное лекарство в ведро.

– Он все еще осваивается, – сказала Лидия.

– Нам придется отнести его назад в «Байдеви». Джон решит, что мы шутим.

– Дай ему время, – Лидия снова прибегла к своим психологическим штучкам.

– Микейла и Вида решат, что я идиотка! Почему бы ему не выйти оттуда, чтобы я дала ему таблетку?

– Не беспокойся, – сказала Лидия. – Давай поужинаем. Я принесу еду из того китайского ресторанчика.

Оставшись одна в комнате, я не могла отделаться от чувства, что за мной наблюдают. «Может быть, это все, что ему нужно», – подумала я. Если мы будем заниматься обычными делами, он привыкнет к звуку наших голосов, нашим повседневным занятиям, и, возможно, ему будет интересно познакомиться с нами. Хотя было понятно, что прямо сейчас ему нужно, чтобы мы его игнорировали. У нас был только один выбор: уступить ему.

Я решила заняться установкой Skype на своем ноутбуке. Кажется, флешка для интернета, купленная в компьютерном магазине, работала.

– Привет, незнакомец, – сказала я.

Было приятно снова увидеть лицо Филиппа.

Он был еще в постели, только проснувшись, чтобы окунуться в утренний Мельбурн. На подушке рядом с ним завывал Джона. Где-то на заднем фоне, в нескольких метрах от нашего дома, вниз по Хай-стрит полз трамвайчик.

– Ты все еще в пижаме, – сказала я.

– Да, мне нужна пижама. И это, – сказал он, показывая мохеровое одеяло. – Без тебя здесь холодно. Что у вас новенького?

– Мы узнали, что Микейла – богиня фигурного катания, и ты не поверишь, какой бардак был в этой квартире. Честно говоря, это, наверно, были наркоманы. – Джона повел ушами при звуке моего голоса, а муж слушал меня так, как взрослый слушает восторженного ребенка.

– Да, а еще мы ходили на фестиваль Холи. Видишь? У меня до сих пор руки в краске.

– А что сейчас с квартирой? – спросил он.

Я покрутила ноутбук, чтобы показать ему всю квартиру, и провела репортаж с места событий, посвященный плану квартиры и попытке бегства через камин в духе «Вестсайдской истории».

– А где кот? – спросил он, когда я остановилась, чтобы перевести дыхание.

Я опустила компьютер на пол возле кровати.

– Там, внизу. – ответила я. – У него красивые глаза. Ты видишь его?

Филипп склонился к монитору своего компьютера.

– Слишком темно.

Было что-то сюрреалистичное в том, что я вижу своего мужа на экране в такой знакомой обстановке и чувствую себя неугомонной Алисой в Стране чудес. Я почти ощущала запах застоявшегося воздуха нашей спальни. Я сто лет не пылесосила за этой кроватью. Стену за ней не перекрашивали по крайней мере лет десять. Положа руку на сердце, наше жилище выглядело пресным.